— Хм, с дежурства, — уточнил я.
В своё время, Мишаня проходил срочную службу во флоте, и своеобразная морская терминология периодически проскакивала в его словах. Казалось бы, уже прошло много лет с момента демобилизации, но он до сих пор называл табурет — банкой, галстук — гюйсом, а на дождь вообще не обращал внимания, говоря о нём презрительно: «для матроса — это пыль!».
— Садись — покурим, — предложил Мишаня, двигаясь на край скамейки.
— Ну, давай, — ответил я, засунув руку в карман, чтобы достать пачку сигарет. Присаживаясь на скамейку, я машинально вытащил из кармана «Иглу», и хотел уже положить обратно, но удивлённый Мишанин голос предупредил моё действие:
— Это чё, портсигар такой?
— Нет, — улыбнулся я, и добавил: — подарок.
— А для чего эта штука?
— Хороший вопрос…
— Для чего?
— Не доставай, Мишаня! Сели покурить — давай курить, — ответил я, и добавил: — А что это за штука, я и сам пока точно ещё не разобрался.
— Украл, что ли? — хитро прищурился Мишаня.
— Да, я не по этим делам, дорогой! Если тебе это в порядке вещей, то это совсем не для меня!
— Ты чё, обиделся?! — удивился Мишаня.
— Что мне на тебя обижаться? Просто ты сказал глупость, и прошу — больше её не повторяй! — пряча в назад «Иглу», сказал я.
— Ладно, — пожал плечами Мишаня.
Я достал сигарету и закурил. Мишаня выбросил окурок «беломорины», и попросил у меня сигарету.
— Бери, конечно, — протянул я ему пачку «Бонда», и добавил: — А у тебя ни с какого места никотин не закапает?
— Фигня всё это, Юра! Я с десяти лет курю, и ничего! — ответил он, вытаскивая сигарету.
Я ещё раз чиркнул зажигалкой, и дал Мишане подкурить. Он, затянувшись дымом, и отдавая назад пачку сигарет, произнёс:
— Детские у тебя сигареты, слабенькие.
— Ну, так по сравнению с твоим тридцатипятилетним стажем курения, я совсем ещё дилетант.
Мишаня хмыкнул, и громко засмеялся, выставив на показ свои жёлтые обезьяноподобные зубы.