— Извините меня, — вмешался Хард. — Что такое медный провод, за которым вы так охотитесь?
Когда Джону Харлену и Пиндару Смиту вдвоем удалось растолковать Харду, что такое медный провод, тот сказал:
— Если то, о чем вы говорите, является металлической нитью, сделанной из меди, то Гильдия Производителей Парчи может изготовить его для вас, или, по крайней мере, подсказать, кто может это сделать.
— Парчевики? — удивленно воскликнули в унисон Харлен и Смит.
— Конечно. Они используют золотые и серебряные нити для создания узоров, разве не так? И тот, кто делает эти серебряные нити, сможет сделать и медные.
После этого задача Смита намного упростилась. Он составил список необходимых комплектующих и поставил перед Хардом задачу добыть их. Иногда это приводило к казусам: например, магниты можно было достать только в Гильдии Фокусников. Но никаких задержек больше не было.
— Эй, Тчорнио, посостязаемся в скачках?
— Опять? Материнский нос, Гардниен, меня уже тошнит от этих скачек. Мы только этим и занимаемся.
День выдался светлым и ветреным, и Тчорнио, недавно восстановленный дома в сыновних правах после пяти тяжких недель презрения, чувствовал себя лучше, чем после того ночного инцидента в переулке, когда были убиты два его дружка. Материнский Глаз светил ярко, борода и волосы Тчорнио прекрасно развевались на ветру, и самое худшее, что могло омрачить ему сегодняшний день, были бы скачки на далберах.
— А, тебя тошнит от скачек только потому, что ты никогда не побеждаешь.
Это было правдой, но Тчорнио тем не менее возразил:
— О чем ты говоришь? Мой Бустрофедон в любой момент обгонит твоего Галиматьяса.
Такое неосмотрительное заявление сделало скачки неотвратимыми.
— Ого! — радостно воскликнул Гардниен. — Тогда докажи это. Давай сюда, становись к линии.
С помощью других молодых вельмож, которые находились с ними на пастбище, Тчорнио и Гардниену удалось выровнять своих непослушных далберов. Животные, как обычно, не понимали, чего от них хотят. Бустрофедон Тчорнио особенно нервничал, и им можно было управлять только с помощью шпор и крепких слов, которые вызывали смех зрителей. Скачки, еще не начавшись, уже испортили ему настроение на целый день.
— Что ты ставишь? — улыбаясь спросил Гардниен.
— Двадцать пять на Бустрофедона, — поспешно выдавил он из себя. Действительно, этот день был для него неудачным.
— Двадцать пять? Это что, игра для малышей? Ставлю пятьдесят на Галиматьяса. Будешь поднимать?
— О… нет. Встретимся в конце скачек.
Тот факт, что никто из зрителей не захотел поставить на Бустрофедона, не прибавило ему присутствия духа.
И вот, наконец, кто-то произнес ритуальные предстартовые заклинания: «Во имя твоей матери, во имя твоего отца, во имя Короля — и-и-и — СТАРТ!»
При этом выкрике Галиматьяс сорвался как испуганный птеродактилоид и помчался на предельной скорости вдоль овальной дорожки с таким рвением, что от Гардниена требовалось единственное — только удержаться. Что же касается Бустрофедона, то стартовая команда только усугубила его растерянность. Далбер как будто вмерз в землю, и ничто не могло сдвинуть вредное животное с места. В то время как Гардниен, подбадриваемый приветственными выкриками из толпы, легко скакал на Галиматьясе вдоль дорожки, Тчорнио все больше краснел как от попыток привести своего далбера в действие, так и от чувства унижения. Прекрасный день превращался в жуткий кошмар. Тчорнио не переносил скачек.