Ну а чего стоит фраза о сексуальных посягательствах, которые достиглиэпидемических размеров?! — «Да все они преувеличивают! — с раздражением воскликнул уже не воображаемый оппонент, а вполне реальный наш приятель, только что вернувшийся из поездки в Штаты. — Я разговаривал там со знакомой, она врач-педиатр. Неужели, спрашиваю, тут на самом деле так много этих эбьюзов? Что, все с ума посходили, что ли? И она мне все объяснила. “Что ты, — говорит, — это вопрос чисто финансовый. Знаешь, тут сколько баб заявляет по этому поводу в суд на своих мужей, лишь бы содрать с них деньги? А заинтересованных много. Это ж кучу рабочих мест можно организовать! Считай, новое направление и в терапии, и в педагогике, и в юриспруденции…” А вы, — сказал нам приятель, — наивно верите этим дутым цифрам, этой рекламной шумихе».
Даже если и так, даже если «все врут календари», и почтенные коллеги на международных научных конгрессах сообщают ложные цифры… Тогда уже неизвестно, что хуже — муж-извращенец или жена, способная так оклеветать близкого человека? Отец-совратитель или мать, говорящая дочери: «Малышка, твоей маме сейчас так нужны деньги! Я не хочу, чтобы лучшие годы нашей жизни прошли в этой дыре. А дом в приличном районе, сама знаешь, сколько стоит. Нам не хватит даже на первый взнос». Ну а дальше, объясняет, что надо сказать в суде про папу, чтобы с него в судебном порядке взыскали недостающие денежки. Как будет себя чувствовать девочка, если она на это согласится? Как сложатся в дальнейшем ее отношения с отцом? А во взрослом возрасте — с мужем? С собственными детьми? Что испытает за время следствия и суда отец? Пойдет ли он в тюрьму или, выложив кучу денег за несовершенный эбьюз, все-таки наскребет (а ведь это тоже немалые средства!) на полугодовой курс психотерапии и вернется в семью? В улучшенные жилищные условия? Честно говоря, в этом не хочется разбираться. Новая реальность, реальность «второго витка» настолько запороговая, что ее лучше и оставить за порогом сознания. Оторопь наших соотечественников, потрясенное «Не может быть!» — это и есть нормальная защитная реакция. Нac, к сожалению, уже просветили. Мы уже не можем защититься восклицанием «Не может быть!» Знаем, что может. И бывает. И есть. Но мы тоже имеем право защитить свое сознание. И поэтому смеемся. Ведь существует такое понятие — «охранительный смех».
Не вживаясь в образы персонажей новой реальности, по соображениям психической безопасности не желая влезать в их шкуру, мы все же обратим внимание читателей на ту особенность, которая сразу, без дополнительного анализа, бросается в глаза. Это пресловутое одиночество, которому посвящено великое множество произведений западной литературы и искусства. Оно, одиночество, теперь тоже вышло на какой-то новый виток. Еще недавно частым мотивом было: нас двое, против нас — весь мир. Но мы — выстоим! То есть в мире индивидуальной борьбы, в мире самостояния все же сохранялись малые очаги общности, единства. На уровне семьи.
Теперь мы утверждаем это с уверенностью — картина принципиально изменилась. Когда табу, составляющие первоосновы любой культуры, как бы рассекречено, выведено из сферы коллективного бессознательного в сознание, человек уже отделен от другого человека, в том числе и от самого близкого, стенкой подозрительности, настороженности. Друг тебя обнял за плечи. — А не голубой ли он? Гость, войдя в дом, поцеловал ребенка. — Может, он педофил? Отец переносит на кровать заснувшую в кресле у телевизора десятилетнюю дочь. А у матери невольно мелькает мысль: не испытывает ли он в этот момент вожделения к девочке? И что самое обидное: у большинства в ноге «гвоздя» нет, а в голове уже засел.
Кто-то скажет, что все это «марсианские хроники» и для нас совершенно не актуально.