-- Э... а... вижу, вам уже лучше? -- спросил он у двери.
Нисколько не стесняясь, я стояла нагая, втирая мазь в синяки и ссадины, даже как-то извернулась, чтобы намазать спину. Вообще я довольно гибкая в обычное время...
Потом вернула Звингарду мазь:
-- Все, спасибо. У вас чистая одежда найдется? Пока я свою в порядок приведу... Э-э... здрасьте, мевретт. Да, мне уже хорошо.
-- Лучше-лучше, -- заверил лекарь. -- Лучше подумайте, где ее поселить.
Судя по позе, Мадре действительно задумался, все так же стоя лицом к двери и настороженно прислушиваясь к звукам за спиной:
-- Скажите, а вы любите детей, сударыня? -- спросил он загадочно.
-- Не выношу, -- соврала я. -- За редким исключением. Я воин, а не нянька.
Лекарь залез в пузатый комод и достал чистую рубашку и штаны.
-- Вот вам, деточка. Чтоб так не ходили.
-- Спасибо, -- сказала я искренне. -- Я вообще-то и так могу, но никого не хочу смущать! -- почти проорала, заставив мевретта заткнуть чувствительные уши. Ох, до чего же его злить было приятно... отступали неприятности.
Я быстро оделась.
-- Мэ-этр Звингард, где у вас постираться можно и развесить, чтобы просохло? И еще... надо сапоги и кирасу в порядок привести, а то ведь испортятся... и... я голодная, -- печально призналась я, ища глазами свою сумку. Похоже, я и ее потеряла в кабинете этого уточне... утонченного остроухого блондина. А там был кусок домашней колбасы и хлеб. Я судорожно сглотнула.
Кто я такая -- не помню, а вот что в сумке есть колбаса...
-- Так, дева, -- строго сказал Звингард. -- Я лекарь, а не нянька. С железками к оружейнику, за едой -- на кухню. А тряпки оставьте здесь, служанки выстирают. Кстати, мевретт, где носит это негодную девчонку, Тулинни?
-- Темулли? -- чуть громче, чем следовало, спросил Мадре, убирая руки от ушей. -- А я не знаю... Она сказала, что к вам пойдет.
Потом слегка повернулся в мою сторону:
-- Ну, хорошо, а книги? Грамоту разумеете?
-- Ну, пусть только вернется, -- хмыкнул Звингард, делая вид, что закатывает рукава.
-- Мне нянька и не требуется, -- прошипела я дедке в богатырскую спину. -- Только если я буду бродить по вашему замку до потери пульса в поисках кухни и кузницы, вам же хуже!..
Я подхватила свое барахло и, обойдя Одрина, словно столб, потопала к двери.
-- Кстати, мевретт, сумку и клеймору мне верните, когда освобожусь. Грамоте разумею, но секретарем быть не хочу. Сказала же человеческим языком: я воин, а не писарчук.