"Значит, неизвестный увел обоих роботов, - думал ученый. - Зачем?"
Оба робота способны унести сам энцефальер. В таком случае его содержимое не пострадало бы. Это был, пожалуй, самый разумный вариант похищения, но преступник им не воспользовался. Энцефальер остался на месте, а его содержимого и двух роботов не стало.
"И потом - это необычное соединение проводов... Небывалое, абсурдное, сумасшедшее..."
Ему показалось, что он ухватился за тонкий скользкий конец веревочки. "Вот именно - сумасшедшее, - думал Александр Николаевич. - Сошедшее с ума. С какого ума? Почему меня это должно интересовать? Не все ли равно с какого? Но уйти от этого вопроса, вычеркнуть его из памяти, забыть, хотя бы отстранить, не могу. Неужели он так важен? С какого ума? Известно с какого с обычного. Обычного - это значит такого, как у меня, у Михаила Дмитриевича, у Викентия... А у роботов только подобие человеческого ума, его частей, функций. Законы психоробики ориентированы на существенное отличие ума робота от ума человека..."
Он еще раз открыл инструкцию пользования лабораторными роботами.
"Могли ли Льодик и Чиф неправильно истолковать какоелибо распоряжение людей?"
Александр Николаевич достал из сейфа кассету с магнитной лентой-памяткой, поставил ее в магнитофон. Все команды роботам должны были записываться на нее.
Мягко щелкнул тумблер. Зашипела по-змеиному лента, потом зазвучали четкие команды, произнесенные знакомыми голосами сотрудников лаборатории: "Приготовить к девяти ноль-ноль для опыта четырех обезьян из вольера номер три". "Закончить ремонт холодильной камеры". "Подготовиться по шестой программе к синтезу белка".
Александр Николаевич перемотал назад ленту. Еще раз послушал последнюю команду. Подготовка по шестой программе предусматривала включение центрифуг, газовых хроматографов, шкафов Вейля и другой аппаратуры. Должно было прозвучать окончание команды: "Остаток синтезированного материала убрать в шкаф и опечатать". Но этой фразы не было. Неужели могли забыть обязательное условие при синтезе белка: весь остаток его после опыта надлежало убирать в специальные шкафы-термостаты и затем каждый шкаф опечатывать.
Александр Николаевич поставил другую ленту, услышал характерные щелчки, тихое завывание ультрацентрифуг. Иногда раздавались шаги и голоса роботов, согласующих свои действия друг с другом. Все эти звуки служили подтверждением того, что роботы безукоризненно выполняли задание. Не было соблюдено лишь одно условие о возвращении остатка белка в шкафы-термостаты, предусмотренное правилами техники безопасности.
Ученый послушал и другие ленты-памятки за неделю. Они свидетельствовали о нормальном ходе экспериментов.
"А может быть, я ошибаюсь потому, что слишком боюсь ошибиться?"
Чтобы рассеять сомнения, ему приходилось снова и снова прокручивать ленты.
Он услышал фразу, произнесенную машинально своим заместителем по лаборатории: "Приготовить питание!"
Вместо ответа "Задание понял" прозвучал вопрос Льодика: "От сети или от аккумуляторов?"
"Я имел в виду питательную смесь".
"По какой программе?"
У Александра Николаевича задрожали пальцы, и он никак не мог перевести рычажок. "Льодик неверно понял слово "питание", - думал он. - Робот спросил:
"От сети или от аккумуляторов?" В ином контексте слово "питание" нужно специально разъяснять роботу, особенно роботулаборанту. И поправку "питательная смесь" Льодик мог воспринять совсем иначе, чем предполагал Михаил Дмитриевич. Ох уж этот Михаил Дмитриевич, этакий рассеянный тихоня с оленьими глазами! Сколько его ни одергивай, сколько ни вытаскивай буквально за волосы из философских раздумий, он все равно погружается в них по всякому поводу. Ему, видите ли, важнее всего "то, что стоит за вещью". И ведь каким упрямым - тихоня! - умеет быть, когда хочет настоять на своем! Разве ему десятки раз не говорилось" чтобы он не употреблял в приказах роботам неоднозначных фраз. "Питательная смесь"! Да ведь Льодик мог понять это выражение не как приказ о подготовке смеси аминокислот и физиологических растворов, а как приказ одновременно подключить питание от сети и аккумуляторов. Подобные случаи описаны в первом томе "Психоробики". Там есть специальный раздел с разъяснениями...
Александр Николаевич напрягал память, пытаясь вспомнить нужный раздел. Он знал, что у него плохо развита ассоциативная память, и он может полагаться лишь на память логическую. Чтобы вспомнить, что было написано в разделе "Психоробики", ему нужно было представить хотя бы приблизительно, что там могло быть, вспомнить предыдущие разделы, расставить ориентиры.
Все операции по расстановке ориентиров он проделал тщательно и привычно, будто готовил рабочее место в мастерской, раскладывая инструменты. И напряженная память выдала первые фразы из "Психоробики":
"Силы убывали", "Он умирал от голода". Они приводились в качестве примеров. Понятные человеку даже без контекста, эти фразы для робота требовали длительных разъяснении. Более того, они вызывали недоверие к основным программам, если встречались в контексте, из которого можно было заключить, что человек находился там, куда достигали солнечные лучи или же имелась электроэнергия. В таком случае, - рассуждал робот, - что же мешало человеку зарядить свои аккумуляторы через энергобатареи или подключиться к источнику питания?