Машинально толкаю ручку влево, ныряю вниз и прижимаюсь к скалам.
Вовремя! Буквально в нескольких метрах справа, оставляя за собой дымный след, стрелой проносится белый снаряд. Обогнав мой борт, ракета врезается в пологий склон. Нас на мгновение ослепляет яркая вспышка…
«Пронесло», — облегченно перевожу я дух и вытираю со лба испарину.
На подходе к аэродрому докладываем о результатах эвакуации, просим прислать транспорт для раненных. Спустя десять минут садимся на полосу и подруливаем к ожидающим машинам. Десантники благодарят, тянут ослабевшие ладони для рукопожатия…
Да… в это раз пронесло. Не предполагал я в тот момент, что под конец моей афганской командировки придется еще дважды повстречаться с людьми, выпустившими эту ракету. И, к огромному моему сожалению, следующие встречи получатся не столь удачными для нашего экипажа…
Иногда нашей эскадрилье приходится летать не только с аэродрома Джелалабада. В один из дней экипажи поднимают по тревоге и отправляют через всю страну на западную границу ДРА — для участия в операции «Западня». Предстоит длинный и утомительный перелет: Джелалабад — Кабул — Кандагар — Шиндант — Герат…
Герат. Старейший город, бывшая столица Афганистана. Сверху чертовски красивый: множество минаретов и огромных куполов мечетей, островки сочной зелени, длинные кривые улочки. Но вблизи эти красоты нам разглядеть так и не доведется: несколько дней подряд утюжим небо, сопровождая транспортные вертолеты, прикрывая высадку десантов в районы, занятые опорными пунктами противника.
Порой нет возможности выспаться, элементарно отдохнуть. И тем ярче посреди всей этой бурной суеты вспыхивает несколько радостных лучиков — я встречаю здесь своих однокашников: Лунина, Кравца, Романова, Гаркушу, Черняева… Судьба разбросала наших ребят по всем аэродромам Афганистана, где базировалась Армейская авиация. А тут вдруг все разом собираемся в одном месте для участия в «Западне».
Операция длится ровно семь дней. Она отличается масштабностью; сложной, но неплохой координацией действий многочисленных соединений. За короткий срок нам удается разгромить войска оппозиции западнее Герата и полностью уничтожить базу-арсенал Какари-Шашари, расположенную у границы с Ираном. Мое звено возвращается на основную базу бес потерь, налетав около ста часов. Прилично даже по меркам войны…
А через неделю после «Западни» я впервые за несколько месяцев командировки попадаю в неловкую ситуацию.
Выполняя полет на досмотр караванов, наша группа из четырех «восьмерок» и четырех «двадцатьчетверок» замечает на пыльной дороге колонну из двух десятков старых грузовиков. Старший группы, командир эскадрильи Ми-8 подполковник Райлян (ныне полковник запаса, герой Советского Союза, — примечание авторов) приказывает моему звену остановить колонну для досмотра. В подобных случаях пилоты действовали стандартно: стреляли из бортовых пушек перед лидирующим автомобилем. Так же поступаю я.
Колонна остановилась.
Едва транспортные «вертушки» заходят на посадку для высадки досмотровых групп, колонна неожиданно возобновляет движение. Да еще и увеличивает скорость.
Мне опять поступает команда:
— «340-й», немедленно останови их!
Я даю еще одну очередь. Колонна замирает.
И вновь все повторяется.
После этого поступает приказ стрелять по первой машине.
Подозревая какую-то ошибку, я стараюсь нанести минимальный ущерб: аккуратненько накрываю тремя-четырьмя снарядами передок первого автомобиля. В результате его двигатель дымит, а водитель получает легкое ранение. Караван, наконец-то, остановлен.
К сожалению, после досмотра выясняется, что стреляли мы по демократам — так наши называли регулярные войска ДРА. И хотя вина за данное происшествие всецело ложится на командире афганской войсковой колонны, который не согласовал маршрут движения, не остановился по требованию и не связался с нами по радио, я долго переживаю случившееся…
В один из дней мой бортовой техник — старший лейтенант Пихтин, вдруг решает отмыть вертолет, и делает это весьма добросовестно. Бока машины блестят — ни следа от копоти, ни керосиновых пятен. Впечатление такое, будто «вертушку» полчаса назад выкатили из заводского цеха.
На мирных аэродромах Союза командиры полков и отдельных эскадрилий частенько дурели от безделья, чуть не каждую неделю устраивая парковые дни и заставляя подчиненных надраивать матчасть. Здесь же, в Афгане, на чистоту авиационной техники начальство смотрит сквозь пальцы. Когда заниматься мелочами, если люди, порой, от усталости валятся с ног? Дай бог бы выспаться и восстановить силы перед следующими боевыми вылетами.