— Ого-онь!
Взахлеб бьется длинная строка «максима», гулкий перестук ручных пулеметов. Дружные ружейные залпы и гранаты в лоб совпали с рывком неприятеля к нашим окопам.
Огонь с пограничной меткостью. Таких снайперов-пулеметчиков, как Зуев, Кошкин, связной Захаров. Да почти в упор!
Непрошеные валились со стонами и вскриками, оседали на колени, откатывались назад, перемешивая последующие цепи, с разбегу некоторые добегали до «спотыкача» — запутывались в колючей проволоке, падали, ползли… Здесь их и настигали пули пограничников.
Иван целился из пистолета в прорывавшихся ближе и как хорошо отлаженный механизм метал гранаты.
Напавшие швыряли свои гранаты, похожие на наши «лимонки», одна из них шмякнулась у ног Ивана.
Стальная груша с нарезкой у его сапога… Две секунды. Взрыв японской «груши» — через две секунды. Нагнулся. Схватил. Кинул в японцев. Увидел, как она рванула в гуще неприятельских солдат.
Потом он стал отбрасывать обратно хозяевам и другие гранаты.
Огоренков, Тощилин, Зуев и другие бойцы тоже начали проворно переадресовывать «груши». Убойная сила неприятельских гранатных залпов уменьшилась, но это не означало, что удавалось отбрасывать все. Появились во взводе первые раненые, И убитый.
Взрывом гранаты Ивана бросило на землю. Посчастливилось: только контузило.
Вскоре почувствовал: хлюпает в сапоге что-то. Оказалось — пуля прошила мякоть ноги. Быстро сделал сам перевязку.
Внезапно стрельба оборвалась. Иван увидел: откатились вояки вниз, за южные скаты. Значит, сколько их ни было, а не одолели?
— Ребята, первый приступ отбили! Дозарядить оружие. Сейчас снова пойдут.
Туман держал отвратительную гарь японской мелинитовой взрывчатки. Ел глаза кислый пороховой дым.
Не стреляли. Тишина эта почудилась Ивану шаткой, вкрадчивой.
Сколько же времени? Оказалось — 3 часа 20 минут. Не поверил: неужели прошло всего восемь минут, как началась атака противника с тыла?
— Товарищ командир! Лезут с маньчжурской стороны! — доложил наблюдатель.
Верно. Об этом оповестил с фронта мощный ружейно-пулеметный огонь. Было похоже, что начался общий штурм по всему участку вдоль сопок Заозерной и Безымянной.
С бруствера Иван различил: из тьмы, снизу, старательно и быстро, словно полчища черной саранчи, ползут фигуры в овально вытянутых касках.
С вершины гребня донесло голос начальника заставы Петра Терешкина:
— Постоим, други, за советскую землю!
5 часов 30 минут.