— К черту! — рявкнул наконец он. — Ладно, слушайте. Я пытаюсь спасти эту пьесу.
— От огня?
— От забвения.
Человек опустил руку и повернул пластину так, чтобы Тилни мог увидеть ее обратную сторону. Большой палец коснулся пары маленьких бугорков, помеченных красными литерами, и Тилни охнул. Словно в камере-обскура, изображение страницы «Собачьего острова» плавало в глубине стекла, врезанного в железную планку, — четкое, ярко освещенное, будто в безоблачный день. И страница оказалась не той, на которой была открыта пьеса.
— Меня зовут Балдассар, — сказал секретарь, точнее колдун. — Я здесь, чтобы сохранить это произведение. Оно было утеряно.
— Джонсон вызвал демонов, — прошептал Тилни.
В этот момент кто-то забарабанил в дверь кабинета. Дверь заскрипела, но не открылась. Балдассар, должно быть, прихватил ключи, когда втаскивал Тилни внутрь, а заодно задвинул засов, пока критик был ослеплен вспышкой. Впрочем, свет свечи виден из-под двери. Слуги поймут, что он здесь.
Это был его личный кабинет, и от него существовало всего два ключа. Кому-нибудь придется разбудить дворецкого — второй у него.
Он может закричать. Но Балдассар, со своей стороны, может убить его прежде, чем дворецкий вышибет дверь. Вон как уставился на него, колдун, словно ждет, что предпримет критик.
Тилни прикусил язык. Дверь затрещала еще раз, а потом шаги удалились.
— Я всего лишь историк, — проговорил Балдассар, нарушив воцарившуюся на минуту или две тишину.
— Историк? Но пьесе нет и трех месяцев! Балдассар покачал головой:
— Там, откуда я прибыл, она гораздо старше. И… — он замешкался, точно подыскивая слово, — она мертва. Никто не читал ее, никто не видел постановки. Большинство людей даже не подозревают, что она когда-либо существовала. — Он ласково погладил бумагу кончиками пальцев. — Позвольте мне забрать ее. Позвольте дать ей жизнь.
— Это крамола. — Тилни дерзко (крайне дерзко) схватил край рукописи и выдернул ее из-под руки Балдассара.
— Это бриллиант, — возразил Балдассар, и Тилни не стал спорить, хотя и прижал пачку покрепче к груди.
Колдун до смешного вежлив с ним, как младший со старшим. Пожалуй, на этом можно сыграть. Пожалуй. Как-никак его обязанность — защищать королеву.
А Балдассар продолжил:
— Никто не узнает, никто не прочтет ее до того, как вы, и Елизавета, и Джонсон, и Нэш упокоятся в могилах. Она не причинит вреда. Клянусь.
— Слово колдуна, — пробормотал Тилни и, шагнув назад, прижался к двери.
Ключа в замке нет. Должно быть, он в кулаке Балдассара.
— Вы хотите, чтобы она затерялась навсегда? Действительно хотите? — Балдассар протянул руку, и Тилни отпрянул в угол — единственное оставшееся для отступления место.
— Сэр Эдмунд! — позвал кто-то из коридора.