— Задавишь, ты.
— Нет, пусть, — попросил Лешка. — У нас таких никогда не было… Какой пушистый, кто он?
— Гром, — пожал Тимка плечами.
— А порода?
— А чёрт его знает, — Тимка поймал себя на мысли, что ведёт себя как-то нарочито взросло, как "крутой мужик". Стало смешно. — Пёс. Нашей породы. Вот и всё.
— А нам долго ехать? — спросил Лешка, поглаживая Грома. — Там больница?
— Недолго, ещё сутки где-то… Нет, не больница. Просто живёт одна женщина… — Тим подумал и добавил: — Она тебя точно вылечит. У неё сейчас один парень, серб. Его привезли вообще никакого. Под наркотой. А сейчас всё нормально.
Конечно, он не знал, как там — нормально или нет. Ведь даже Игорь пока не вернулся, не рассказал, как и что. Но подбодрить Лёшку хотелось. Тот кивнул и сказал:
— Ты меня всю ночь вёз? Ты поспи, если хочешь, а я покараулю. Мне не скучно, я привык один…
— Посплю, — согласился Тимка. И спросил: — А твой отец — он кто?
— Бизнесмен, — ответил Лёшка, трепля Грома за ухо. — Мы богатые, без хвастовства продолжал он, — только вот видишь, есть вещи, ко-торые не купишь…
"Нет, дядя, — подумал Тимка, — не дам я рассказать. Не надо так. Нельзя так, нечестно…" — а вслух сказал:
— Я правда посплю… Да ты не бойся, тут никто не нападёт.
Лешка улыбнулся:
— А я и не боюсь.
И Тимка понял, что он и правда не боится. Чего мог бояться этот мальчишка?
— Через четыре часа разбуди, — коротко сказал Тимка, одеваясь…
…Тимка проснулся от разговора — сильно устал, сам того не заметив, раз не ощутил, как подошли люди. На всякий случай, оставаясь неподвижным, приоткрыл глаза.
Всё было нормально. Около Лёшки устроились двое молодых мужиковстароверов и Гюнтер Науманн. Все были с ружьями и все внимательно слушали Лешку. А тот рассказывал:
— …а мама ему и говорит: "Но ваша политкорректность зашла слишком далеко. Я не говорю уж про кино: мало того, что у вас негр — рыцарь Круглого Стола, мало того, что у вас женщины в спецназе, мало того, что у вас Шерлок Холмс — голубой, так у вас ещё и в жизни — президент выбран из числа слабоумных…
Мужики сдержанно заржали. Тимка сел, и Науманн погрозил ему пальцем:
— Плохой сторож брату своему.