– Да так, ничего. Такие пробки…
Даже Сара, с которой он работал уже десять лет, была по другую сторону баррикад. Шлюха! Она тоже предпочитала этого педераста Каммарано.
Он оказался один, в кольце врагов.
Он стерилизовал руки, пока сестра надевала на него халат.
– А вы не хотите снять пиджак, профессор?
– К черту! – рявкнул он и потрогал оттопыренный карман.
На него надели перчатки, маску и шапочку.
Бокки глубоко вздохнул и, подняв руки, шагнул в операционную.
На столе под наркозом лежала красивая женщина. Высокая, светловолосая и худая.
– Кто это? – спросил Паоло Бокки у анестезиолога.
– Симона Сомаини. Телевизионная актриса.
– И что у нее с носом?
Пока профессор ехал в такси, его голова, как дуршлаг, не удержала всех сведений, которые ему сообщила секретарша.
Бригада в замешательстве уставилась на него, потом Сара тихо сказала:
– Это аддитивная мастопластика, – и указала на два огромных силиконовых протеза на тележке.
Груди у актрисы, конечно, были маловаты, но вполне ничего.
Может, надо было попробовать ее отговорить. С таким весом спереди она рисковала схлопотать лордоз.
«Да ну ее на фиг».
Хирург закрыл глаза. Руки успокоились и стали проворными, как у Гленна Гульда, исполняющего «Вариации Гольдберга».
Все страхи и тревоги разом улеглись в дальний ящичек мозга.
– Скальпель.
Как только сталь скальпеля коснулась его пальцев, он сразу снова стал великим хирургом, вернувшим молодость стройным шеренгам римских дурех. Он был великолепен и изящен, как Ориелла Дорелла в «Лебедином озере».