— Трубнис?
— А кто его знает.
— Ну а что же объединение всех оппозиционных партий? Или их уже объединили в ОГПУ?
Не выдержав, Пронас вдруг вскричал:
— Вы можете перестать обезьянничать, Штольц? Вы же все знаете не хуже меня. Мне передали, что загорелась часовня. И мы оба должны решить, что делать. Опасность грозит обоим.
Штольц поманил Пронаса пальцем:
— Идите сюда, я вам покажу очень интересное.
Они вошли в мастерскую. Помощница уже ушла, помещение было закрыто. Штольц подошел к Пронасу и сказал:
— А теперь слушайте. Вы осел, Пронас, идиот, борода с туловищем, а не человек. И я выгоню вас отсюда. И спасайте свою шкуру как хотите. Все ваши перипетии меня больше не касаются. Вон отсюда!
Дрожащими руками Пронас полез за пистолетом, но ювелир выстрелил в него прямо из кармана пиджака. Тяжело охнув, Пронас рухнул прямо на стеклянную витрину.
Перешагнув через неподвижное тело и ступая по противно скрежещущим осколкам стекла, Штольц подошел к телефону.
— Милиция? Говорит ювелир Якоб Штольц. Меня только что пытались ограбить… Да, да. Какой-то негодяй.
Вскоре к Штольцу приехал наряд милиции, а вслед за нарядом — подполковник Горбунов.
— Здравствуйте, гражданин Штольц! — входя, сказал подполковник. — Ну а что — некий Плутайтис или семейство Варнасов вашу лавку грабить не собирались?
Узкая проселочная дорога петляла среди многочисленных озер и болотистых топей, зарослей кустарника и стройных рядов темнолистой ольхи, росшей вдоль осушительных канав. Поля и огороды были пустынны, только стаи птиц кружили над ними — с криками улетали за темнеющие в голубой дымке рощи и перелески и возвращались снова.
Неожиданно из кустов навстречу машине выскочил человек и поднял руки, будто хотел броситься на радиатор. Жмудис резко затормозил, машина, сделав по песку несколько прыжков юзом, остановилась. Незнакомец сумел мгновенно открыть дверцу машины и срывающимся голосом затараторил:
— Бога ради, умоляю вас, господа, спасите. Они совсем рядом…
Зрелище было страшное. Человек был без фуражки, в черной рубахе с расстегнутым воротом, в грязном изорванном пиджаке и в сапогах со следами болотистой тины. В широко раскрытых глазах застыл животный страх. Черные усы обвисли. Не досказав фразы, он упал на сиденье и откинул голову.
— Бери, — приказал Пятрасу Рокас. — От него, может, узнаем, что нового в городе.
Жмудис выскочил из машины, захлопнул заднюю дверцу и снова сел за руль.
Новый попутчик тяжело застонал, попытался приподняться и сесть ровно, но не смог. Пересохшими губами он прошептал:
— Я ведь ранен… У меня из плеча уже второй день течет кровь…