Пако глазами показывал мне, чтобы я последовал его примеру, но я был в таком восторге, что не мог прийти в себя.
Пако перекатился, оказался рядом со мной и обвил моё тело руками.
— Ну, ребёнок! Не будь таким белым! Ты и я — внутри одинаковые, только ты не знаешь этого!
Он бесцеремонно обхватил ладошкой мой петушок, и стал то тянуть его кверху, сжимая кулак, то отпускать вниз, ослабляя хватку. Волны наслаждения окатывали меня одна за другой. Когда с моих губ слетел сон, он стал делать быстрее и сжимать крепче.
— Разве у тебя нет братьев или дядей, чтобы они научили тебя всему этому? – услышал я после очередного и довольно протяжного стона его голос. – Если ты оставишь это девочкам, всю жизнь будешь рабом женщин!
У меня не было никаких братьев или дядей, и так день за днем, он учил меня искусству любви.
В конце лета я со своими родителями вернулся в город. А на следующее лето мы поехали в другое место. Так я и не встретил Пако больше. Но я не забыл его, и никогда не забуду.
И вот сейчас, спустя много лет, я привёз на этот скалистый тихоокеанский берег своих мальчиков. Пока я пишу эти строки, они, предоставленные самим себе, дожидаясь прилива, охотятся за раковинами гребешка и морскими звёздами.
(Испанский) Попка