Из кабриолета легко, как птичка, выскакивает девушка лет двадцати, белокурая, стройная, с васильковыми глазами, изящная, как переодетая принцесса.
За нею спокойно сходит её старшая спутница, ездившая встречать ее на горийский вокзал, девушка с энергичным смуглым лицом кавказского типа, с характерными сросшимися бровями, с тесно сжатым ртом, обличающим недюжинную волю, с глазами, властными, решительными, смелыми и чуть печальными в одно и то же время.
Первая из спутниц — одна из питомиц «Джаваховского Гнезда» Даня, иди Надежда Ларина, только что окончившая петроградскую консерваторию, курс игры на арфе, и теперь, после почти пятилетнего отсутствия, возвращавшаяся домой.
Вторая, на вид не более двадцати трех лет особа, известная не только в Гори, Мцхете и Тифлисе, но и в далеких Дагестанских лезгинских аулах, названная, по имени её приемного отца, Нина Арсеньевна Бек-Израил, княжна Джаваха.
— Привет вновь прибывшей!
— Даня, милая, наконец-то ты снова дома!
— Входи с благословением Аллаха!
— Данечка! Даня! Здравствуй!
— Честь имею приветствовать вновь вскормленный нашей родиной великий талант!
О, этот Валь! Он не может без шуток.
Дождь алых, пурпуровых, белых и палевых роз падает на Даню… Под ногами её целый ковер прелестных, дурманящих ароматом, цветов. Вокруг — сияющие, родные, милые лица. О, какие милые, какие родные!
— Гема, Гемочка, тетя Люда, Валь, Сандро, Селим, Маруся, Селтонет и Глаша. Общая любимица Глаша!..
Васильковые глаза Дани влажны, точеное личико, обычно бледное, пылает теперь от волнения и счастья.
Целый год, с прошлых летних каникул, она не видела друзей. Теперь она снова с ними.
И Даня порывисто целует подруг, жмет руки мальчикам — так все еще по старой привычке называют юных питомцев гнезда — и буквально душит в объятиях тетю Люду.
— Селим, голубчик, как хорошо пристал к тебе казачий кафтан! — не может не заметить Даня.
Лицо юного татарина вспыхивает, как зарево. Он смущенно опускает глаза.
— Князь Андро особенно доволен его службой, — не без гордости замечает тетя Люда.
— Скоро и наш Сандро наденет казачий бешмет, — звучит характерный кавказский говор княжны Нины, успевшей подметить грустное выражение в лице своего любимца Сандро.
— Да, с твоего позволения, друг… — и черные глаза юноши обдают начальницу питомника безгранично преданным взглядом.
— Однако, господа, соловья баснями не кормят. А мой желудок — лучшие часы; он точнее всех вас знает время обеда. Вашу лапку, великий российский талант. — И с самым галантным видом, свернув руку калачиком, Валь подскакивает к Дане.
— Если разрешишь, сегодня весь день я буду твоим пажом.