Демобилизованный в мае следующего года, Джефф прибыл на родину и отправился в Новый Орлеан на совещание по поводу его будущего. Джилберт Бетьюн всегда решительно отказывался касаться финансовых дел семьи.
— Когда юрист пытается заниматься финансами своей семьи, — сказал дядя Джил, — то в лучшем случае это означает ссоры, а в худшем — смертельную вражду. Пусть уж лучше ими, как всегда, занимается Айра Рутледж.
Но на совещании по поводу будущей судьбы племянника дядя Джил все же присутствовал. Джефф никогда не забудет тот день 1919 года. Ему еще не исполнилось двадцати пяти лет, а дяде Джилу с его сухим, острым лицом — сорока. Айра Рутледж с грузной фигурой, которая говорила о подступающем солидном возрасте, был истинным воплощением семейного юриста, советника многих преуспевающих фамилий, навещавших мистера Рутледжа в его пыльном офисе над Кэнал-стрит.
— Теперь, когда мы можем снова обрести нормальную жизнь, Джефф, — сказал семейный юрист, — ты вернешься в Нью-Хейвен?
— Думаю, что нет. Мне не позволят начать курс сначала… а значит, я не смогу его окончить.
— Но твои академические успехи!..
— Да, их я и имею в виду.
— Ну и?..
— Моя неприязнь к математике в любом ее виде, сэр, не является простой нелюбовью. Это созревшая ненависть, которую можно назвать патологией. Какой смысл получать самые высокие оценки по английскому языку или истории, если я не смогу понять простейшие алгебраические формулы или соотношения в геометрии, не говоря уж о началах высшей математики? А ведь это необходимо для получения степени по искусствоведению! Не знаю, прав я или нет, но получение степени мне не кажется таким уж важным делом.
— В таком случае, чем ты собираешься заниматься?
— Видно будет. Что с финансами, мистер Рутледж? Как поживает «Диксиленд тобакко»?
Мистер Рутледж заверил его, что компания никогда ранее не была в столь отменном состоянии и что, какая бы сумма ему ни понадобилась (конечно, всегда с объяснением причины), она в течение месяца будет переведена в любой банк по его выбору.
— Боюсь, мальчик мой, что должен снова задать вопрос: чем ты собираешься заниматься?
— Думаю, какое-то время поживу за границей. Обоснуюсь в Париже и часто буду посещать Лондон.
— Ну конечно, — сухо сказал Айра Рутледж, — нет никакой серьезной причины для того, чтобы тебе надо было трудиться.
— О, я собираюсь работать, сэр, хотя кое-кто не назвал бы мои занятия работой.
— Как тебе будет угодно. Так что же ты предполагаешь делать?
— Я собираюсь писать исторические романы, я всегда этого хотел. С похождениями головорезов, с элементами авантюр и тому подобным, но, по крайней мере, исторически точные. Идеальная почва для них — это Франция и Англия. Есть и другой вид романов, за который я хотел бы взяться, хотя не думаю, что у меня получится.
— В самом деле? И что же это за вид?
— Детективные истории: кто убил, кого и почему. Кровь и выстрелы всегда пользуются спросом на рынке, и мне это нравится!
— Вот теперь, — мягко перебил его дядя Джил, — ты говоришь на моем языке. Наш друг Айра не будет заниматься уголовным делом, пусть даже в убийстве обвинят его сына, а вот мне это нравится. Конечно же пиши исторические романы, только не пересласти — нам этого и так хватает. Но почему бы сразу не заняться детективами?
— Не думаю, что у меня хватит выдумки, вот почему. Тут нужна первоклассная, совершенно новая идея с закрученным сюжетом. И если с историей я еще как-то смогу справиться, то в детективе у меня, скорее всего, получится полный хаос. Но думаю, что вполне прилично владею языком и могу провести все необходимые разыскания.