…
Еще через полчаса, одетая в грубую тунику, рабыня Айлин была препровождена в камеру, где и уснула на грязной соломе сном праведника.
Две недели спустя рабыня по имени Амила, бывшая Эмили Уотерфорд, а теперь скаковая «кобылка», стояла, запряженная в легкую коляску. Помимо упряжи, на ее голове красовался султан из страусиных перьев, а из заднего прохода торчал кокетливый хвостик.
Всю это время ее усиленно тренировали. Бег по кругу, высоко подбрасывая колени, сменялся изнурительными поездками с груженой двуколкой, затем опять бег. Эмили так уставала, что при малейшей возможности спала почти на ходу. Рот постепенно привыкал к удилам, и уже не так трудно было дышать. И вот сейчас она ждала дочь Юсуфа, которая изъявила желание прокатиться перед завтраком.
Зейнаб, как ее звали, была молодой девушкой лет двадцати. От своего отца она получила такой же жестокий нрав, и многие рабыни боялись ее больше, чем Юсуфа. Зейнаб никогда не расставалась с легким хлыстом, которым мастерски владела. Прекрасно зная физиологию женщины, она предпочитала сечь рабынь исключительно по соскам или промежности. Поэтому, когда она уехала на неделю погостить у своего дяди, многие рабыни вздохнули с облегчением.
Однако ничто не вечно, и Зейнаб вернулась в отчий дом. В первый же день жесточайше была высечена турчанка Лейла. Два палача держали несчастную вниз головой, широко разведя ноги, а Зейнаб хлестала рабыню по промежности, пока та не потеряла сознание. И вот, на второй день пребывания, она решила покататься, благо ей рассказали, что появилась новая «кобылка».
Эмили стояла уже полчаса под палящими лучами африканского солнца. Тело постепенно покрывалось слоем пота и лоснилось. Наконец послышались легкие шаги, и взгляду английской аристократки предстала дочь работорговца.
Зейнаб была одета в короткое болеро, еле прикрывающее ее полные груди и цветные шаровары, на ногах были расшитые золотом туфли. Шею девушки обвивало великолепной ожерелье из крупных изумрудов, на изящных запястьях блестели золотые браслеты. Но не к этому было приковано внимание Эмили, а к хлысту, зажатому в девичий кулачок. И как подтверждение, хлыст уперся ей в подбородок.
— Это и есть новая сучка? Англичанка? А ничего, она красивая! Ну-ка поржи, как полагается кобыле!
Эмили с недоумением посмотрела на стоящую за Зейнаб Фатиму. Та и бровью не повела, зато нахмурилась Зейнаб.
— Ты что, не понимаешь?! Ржи, тебе говорят! — и, отступив на шаг, та взмахнула хлыстом.
Со свистом тот врезался прямо в сосок. От жгучей боли на глазах Эмили сразу навернулись слезы. Спасаясь от второго удара, она запрокинула голову и издала нечто, напоминающее ржанье.
— Хорошо, вижу ты послушная сучка! Ну что?! Покатаемся!
С этими словами, Зейнаб грациозно села в двуколку, и недолго думая, вытянула хлыстом Эмили по спине. Та застонала и поездка началась.
К удивлению Эмили, Зейнаб не стала сворачивать не беговую дорожку, а повернула коляску к выезду из дворцового парка.
Дворец Юсуфа стоял на холме, поэтому катить двуколку было легче, чем на ипподроме, и коляска катилась гораздо быстрее. Тем не менее, раз за разом на спину, плечи и ягодицы Эмили обрушивались жестокие удары хлыста. Зейнаб с наслаждением стегала английскую леди, упиваясь своей властью над ней. Бедной девушке оставалось только глухо стонать и ускорять бег.
Неожиданно поводья натянулись, и Эмили пришлось остановиться. Причиной остановки стала такая же двуколка, выехавшая им навстречу. В коляске сидела очаровательная девушка, чуть моложе Зейнаб. Зульфия, ближайшая подруга дочери работорговца, была не менее, а может и более жестокой, чем Зейнаб. Обилие покорных рабынь, полная власть над ними и жестокие нравы родителей взращивали в это время в Занзибаре и его окрестностях поистине уродливые побеги. Прекрасные снаружи и черные душой, дети работорговцев щеголяли друг перед другом жестоким обращением с рабами и, особенно, с рабынями. Вот и сейчас перед изумленным взглядом Эмили предстала запряженная, как и она, совершенно голая девушка. В сосках девушки висели массивные кольца, от которых отходили длинные поводья. Руки несчастной были туго связаны в локтях, и прикручены к длинному дышлу. Но главное, что поразило Эмили, было кольцо, висевшее на клиторе девушки. От кольца отходила цепочка, идущая между ног девушки к коляске.
— О, дорогая моя Зейнаб! Наконец-то ты приехала! Знаешь, как без тебя было скучно? Поговорить не с кем! Ну, как съездила? Как дядюшка?
— Спасибо милая, съездила неплохо. Дядя как всегда полон сил. Недавно загрузил целых четыре корабля черномазыми! Представляешь!
— О! У твоего дяди всегда была прекрасная коммерция!
— Да! Дядя мастак на такие дела. А я смотрю, у тебя новая «кобылка»! Хм! Оригинально! А зачем кольцо в клиторе?
— А-а-а!! Это мое изобретение, для торможения достаточно дернуть за цепь и «кобылка» встает, как вкопанная! Эффективно, и к тому же достаточно больно!