Как только Саид развязал веревки, Элен со стоном рухнула ничком. Руки отказывали повиноваться, плечи нестерпимо болели. Прижав воспаленные соски к холодному полу, она чувствовала, как уменьшается боль от проколов. Рядом слышался голос Юсуфа, задававшего те же вопросы Эмили. Потом послышался глухой удар, что означало, что старшая сестра признала себя рабыней. Однако долго понежиться ей не дали:
— Встать, рабыни! Саид, свяжи их, пусть пару дней побудут здесь, в клетках! Так, сегодня понедельник, приведешь их в четверг. Перед этим вымоешь сучек. Пока, красавицы, — с этими словами Абдарахман бен Юсуф покинул каземат.
— Эх, жаль, вы девственницы, — сокрушенно покачал головой Саид. — А то развлеклись бы!
Крепко связав запястья девушек, он подвел сестер к маленьким, полтора на полтора метра клеткам из толстых железных прутьев. Войти в клетку можно было, только встав на колени. С трудом, мешали связанные руки, Элен заползла в клетку. Глотая слезы, она наблюдала, как Саид пинками затолкал в соседнюю клетку Эмили и запер ее на висячий замок.
«Вот и все! Господи, за что это нам?!! Что с нами происходит? Ведь это Я, дочь английского аристократа, признала себя… и КЕМ? РАБЫНЕЙ! Я — рабыня!!! Посмотрел бы сейчас Джеймс на меня! Голая, с кольцами в сосках, с клеймом на теле и в ошейнике… Надо было соглашаться на его предложение… Дура я, дура! Что теперь с нами будет? Юсуф сказал, что мы предназначены для секса… Господи, помоги нам!»
По мозаичному полу прекрасного дворца быстрым шагом шел высокий, плотного телосложения человек в традиционной мавританской одежде. Густая, черная борода, пронзительный взгляд и властные манеры. Главный дворцовый распорядитель — это вам не просто так! Это фигура!
Звали этого человека Бен-Хассам. По своей жестокости он уступал только своему повелителю — Бен Юсуфу. Все служанки и дворцовые рабыни не раз испытывали на своей шкуре, причем в прямом смысле этого слова, необузданный нрав Бен-Хассама. Редкий день обходился без жестокой порки или еще более жестоких наказаний. К услугам Хассама было несколько палачей — негров племени короманти. Особенно выделялся Абдалла — огромный негр, чудовищной силы. Хотя палачи тоже были рабами, но природная свирепость вкупе с неслыханной жестокостью и вседозволенностью, делали из них жуткое орудие страха для остальных невольников и невольниц.
Кстати невольников-мужчин во дворце практически не было. Все работы по хозяйству выполнялись чернокожими рабынями. На всех рабынях были железные ошейники, а у некоторых, наиболее строптивых, или провинившихся, кольца в носах. Одеты девушки были в короткие, полосатые туники. Все слуги, включая рабов-палачей, имели право в любой момент удовлетворить свою похоть с этими рабынями. Малейшая провинность девушек вела к жестокому наказанию плетьми, а за крупные проступки рабынь, как правило, подвергали мучительной казни.
Другими были так называемые «рабыни для удовольствий». Это были красивейшие представительницы своих народов и рас. Утонченные мавританки, прекрасные индуски, очаровательные жительницы Аравии, Средиземноморья, России и Китая. Помимо ошейников, эти рабыни носили кольца в сосках, туфли на высоком каблуке с медными колокольчиками и были ВСЕГДА нагими. Эти рабыни предназначались исключительно для самого хозяина дворца и некоторых его приближенных, а также для разнообразных гостей.
Вот и сейчас следом за Бен-Хассамом, спотыкаясь на непривычно высоких каблуках, и звеня колокольчиками на каждом шагу, шли две рабыни. Эмили и Элен Уотерфорд, бывшие графини Йоркские, виконтессы Хэмпширские, а теперь безымянные «рабыни для удовольствий». Месяц назад корсар-ренегат Аль-Джаббар захватил их судно, шедшее из Мадраса в Лондон.
Дверь за Саидом с металлическим лязгом закрылась и в темнице наступила гробовая тишина. Кое-как развернувшись, Элен прижалась горящими сосками к частой решетке. Холодный металл остудил пылающую плоть, и девушка почувствовала, как постепенно отступает жгучая боль. Лобок практически не болел. Перед уходом Саид смазал клейма странной беловатой мазью, которая оказалась сильнейшим болеутоляющим средством.
Становилось холодно. Могильный мрак подземелья буквально пронизывал беззащитные тела сестер. Первой не выдержала Элен:
— Эмили, как ты?
— Спасибо, прекрасно! А как ты думаешь?!!
— …
— Элен, прости. Я… я не хотела обидеть. Прости…
— Ладно, сестренка, я все понимаю. Просто чертовски холодно, а так как-то отвлекаешься.
— Да, действительно холодно! У меня уже зуб на зуб не попадает! Интересно, они что, хотят нас заморозить?
— Не думаю. И что же теперь с нами будет?
— Что?!! Ты забыла, мы теперь «ничтожные рабыни для сексуальных извращений»…
— …
— Эмили.