— Предательство! — завопил ятол при виде Бринн. — У нас же было объявлено перемирие!
— Ты сделал вид, что у нас перемирие, но лишь для того, чтобы выиграть время, дождаться подкрепления и напасть на Дариан-Дариалл, — спокойно ответила она.
— У тебя нет доказательств!
— Мне они не нужны. Я опираюсь на данные моих лазутчиков и внутренний голос.
— Готовься к войне, Бринн Дариель. — Взбешенный ятол прямо-таки кипел от злости. — И помни, это ты развязала ее!
Тогайранка слезла с Крепыша, приблизилась к Де Хамману и остановилась, пристально глядя ему в глаза.
— Нет, это ты ее развязал — по указке аббата Олина из Хонсе-Бира. Можешь сколько угодно изображать невинность, я знаю правду. — Она подошла к нему почти вплотную, так что ятол почувствовал ее горячее дыхание на лице. — Запомни: Тогай свободен, и Дариан-Дариалл — мой. Я поклялась защищать своих людей любой ценой, и если для этого потребуется жизнь бехренца, все равно, мужчина то, женщина или ребенок, это меня не остановит. Если потребуется, я без колебания велю Аграделеусу сровнять с землей любое бехренское поселение. Ты плохо запомнил уроки прошлой войны между нами, ятол Де Хамман.
Бринн перевела взгляд на залитое солнечным светом поле битвы; ятол невольно проследил за ее взглядом.
И увидел ряды лежащих тел бехренцев, мертвых и раненых. И стервятников, уже расхаживающих по песку в ожидании утреннего пиршества.
Снова переведя взгляд на Де Хаммана, тогайранка заметила, что ятол сник, наконец-то осознав весь ужас поражения.
— Аббат Олин стремится обрести власть над Бехреном и ради этого послал тебя завоевывать Тогай, — холодно сказала она.
— Ты же вместе с ним сражалась против ятола Бардоха! — возразил Де Хамман.
— Да, я сражалась с этим псом Бардохом, но поддерживая ятола Маду Ваадана, — поправила его Бринн.
— Аббат Олин — друг…
— …королю Эйдриану, а не Бехрену, и ты прекрасно это знаешь.
Ятол Де Хамман перевел взгляд на поле боя, где продолжали сражение жалкие остатки его войска. Солдатами руководило не стремление организовать хоть какую-то оборону, а скорее ощущение животного ужаса, так похожее на его собственное состояние.
— Бехрен скатится к хаосу, — запричитал он. — Без помощи со стороны Хасинты провинции снова передерутся между собой.
— Я предпочту подобную неприятность воцарению здесь абеликанских монахов.
Тогайранка сделала знак Астамиру. Тот оттащил ятола к другим пленникам, которых сгоняли сюда с поля боя. Бринн бросила сочувственный взгляд на несчастного, совершенно раздавленного горем Печтера Дан Тарка.
— Ты сделал мудрый выбор, — сказала она. — В конечном счете он, поверь мне, обернется благом для твоего народа. Знаю, сейчас, когда столько твоих соотечественников лежат здесь мертвыми, тебе трудно поверить в это…
Она смолкла, когда бехренец внезапно отскочил в сторону, выхватив из-под плаща длинный тонкий кинжал.
— Освободи их! — угрожающе взмахнув им, произнес Дан Тарк.