— Особенно резко увеличен нам план по приросту запасов алюминиевого сырья — по бокситам. Нам предписано ценой любых усилий в кратчайшие сроки разведать и сдать промышленности несколько крупных месторождений бокситов, наличие которых, по всем данным, предполагается в Сосногорской области. Я ясно говорю?
— Ясно.
— Итак, в соответствии с этим важнейшим заданием мы стали форсировать поисковые работы на всех перспективных площадях. Одна из таких перспективных площадей территориально относится к южной части Медведёвского района. И мы в управлении, и академик Беломорцев возлагали и возлагаем на этот участок особенно большие надежды.
— Академик Беломорцев?
— Да. Это один из ведущих специалистов по алюминиевому сырью.
— Так... — Полковник оживился.
Новгородский сделал короткую запись в блокноте.
— На указанной площади работает поисковая партия. Возглавляет ее опытный инженер-геолог Возняков. Матерый бокситчик. — Локтиков выхватил из портсигара новую папиросу. — Партия провела большой объем работ. Работа была трудной и не очень удачливой. Я думаю, не стоит сейчас говорить об этих геологических превратностях. Главное в другом. Главное в том, что Возняков в конце концов нащупал основное месторождение. Скважина, пробуренная в километре от села Заречье, вскрыла почти десятиметровый пласт кондиционнейшего диаспорового боксита. Представляете! — Локтиков энергично встряхнулся на стуле, и тот заскрипел под его могучим телом. Великолепнейшее глиноземное и абразивное сырье!
— Интересно, — подбодрил его Костенко.
Жадно хватая дым, Локтиков продолжал:
— Возняков, конечно, сразу сообщил нам новость, и мы с нетерпением ждали, когда образцы руды появятся в нашей центральной лаборатории, но... но они не прибыли!
— Почему? — удивился Костенко, будто и не было у него беседы с Сажиным.
— Этот Возняков додумался поручить пробы некоему инженеру-геологу Николашину. Понимаете, какая безответственность! Николашин злоупотребляет алкоголем. Он был снят с ответственной должности из-за этого и, видимо, был бы уволен из системы управления. Но Возняков поручился за него, попросил направить Николашина в его партию. Мы пошли навстречу. И вот итог... Николашин бесследно исчез вместе с документами и пробами.
— Так.
— Но это не все. — Локтиков закурил третью папиросу. — Вчера в управление приехал сам Возняков и сообщил нечто странное. Не надеясь больше на появление своего посланца, он решил срочно отправить на опробование в лабораторию управления остатки рудного керна.
— Чего? — спросил Костенко.
— Керна. Образцов породы, поднятых из скважины. Образцы эти имеют цилиндрическую форму, и мы на анализы берем только половину, раскалывая столбики пополам. По вертикали. — Локтиков выхватил из прибора полковника толстый карандаш, поставил его торчком и показал резким движением руки, как колется сверху вниз керн.
— Понятно, — сказал Костенко. — Как полено.
— Так вот, — Локтиков начал волноваться, — оставшейся половины рудного керна Возняков не обнаружил. Ящики с этим керном бесследно исчезли из кернохранилища.
— Как так?! — Костенко тоже закурил, и выражение его лица стало жестким. Новгородский передвинулся по дивану.
— Вот так. Возняков заявил, что он самолично проследил, как керновые ящики с этой скважины перевезли в кернохранилище — они арендуют для этой цели колхозный сарай, и сам закрыл его на замок. Ни у кого, кроме него, ключей к сараю нет.
— Т-так-с... Скажите, а Вознякову можно доверять? — пристально глядя в лицо Локтикову, спросил Костенко.