— Сегодня ночью постоялый двор будет закрыт, чтобы у вас было время остудить свои головы и внять доводам рассудка. По вашей милости у моей леди выдался трудный вечер, и я уверен, что ей надо отдохнуть.
Беатрикс раскрыла рот, но что именно ей хотелось сказать, она и сама не знала. Олдер же взглянул на нее, и она отчетливо услышала: «Не говори ничего». Эти слова словно прозвучали у нее в голове.
— В любом случае, — продолжал он, — у меня есть желание поговорить с моей нареченной наедине.
Потащив Беатрикс к дому, он бросил через плечо:
— Мы с вами встретимся утром, при более благоприятных обстоятельствах. А пока…
Он поклонился толпе и с улыбкой сказал:
— Всего вам доброго!
Взглянув на Беатрикс, проворчал:
— Ты не пригласишь меня в дом?
Беатрикс кивнула и с радостной улыбкой воскликнула:
— Олдер, дорогой, заходи же!
— Спасибо, миледи. Я войду. С удовольствием.
Олдер в последний раз взглянул на толпу и прокричал:
— Мы желаем вам всем доброй ночи!
Он подтолкнул Беатрикс к двери, вошел следом за ней и тотчас же закрыл дверь на засов. После этого они молча прошли в пустой зал. Со вздохом опустившись на стул, Олдер сказал себе: «Как удачно все получилось, даже не верится…» Снова вздохнув, он взглянул на женщину Левенах, стоявшую всего в нескольких шагах от него. Рот ее был чуть приоткрыт, а между бровями цвета ржавчины пролегла складка.
— Добро пожаловать, — подсказал ей Олдер. — Ты ведь это хотела мне сказать?
— Ты пришел… — пробормотала Беатрикс. — Ты действительно пришел, Белый Волк.
Олдер смотрел на нее в задумчивости. Догадывалась ли она, кто он такой на самом деле? И если она действительно была такой сильной колдуньей, как говорили о ней люди — а Олдер подозревал, что так оно и было, — то он с тем же успехом мог бы запереться в доме со своим злейшим врагом. На редкость красивым врагом…
Да, она была очень красива, — но когда перед тобой смертельный враг, то, наверное, не так уж и важно, что он предстает перед тобой в облике столь роскошной женщины.
— Белый Волк? — переспросил Олдер. — Что ж, некоторые действительно так меня называют.
— Ты единственный, кто может мне помочь.
— Разве я уже не помог?