— Не-ет, — протянул Рон. — Крови не было. Странно, отчего же я тогда решил, что…. Ах, да, пахло, знаете, так, как пахнет кровь. А потом я разглядел, что это пер Кельвин. И тоже сначала не понял. Подумалось, что он траву подвешивать стал, он травы хорошо знал, пер Кельвин. Стал, и, значит, неудачно повернулся, что в веревке запутался, а табурет опрокинул. Я к нему подбежал, помочь хотел, да что пользы, он уже холодным был.
— А почему решили, что он повесился? Вдруг и в самом деле — травы? — под потолком трав никаких не было. Верно, убрали, когда…
— Траву ремнем в два пальца не подвязывают, — рассудительно ответил Рон. — и потом, он ведь написал, так, мол, и так, нет больше моих сил.
— Написал?
— Ну да. Он дневник вел, пер Кельвин. Я-то его не читал, не положено. Его старшина взял, достопочтенный Хармсдоннер, — они стояли на пороге горницы, и каждый ждал, что другой войдет первым.
Никуда не деться, придется принимать хозяйство.
Иеро переступил порог, положил на пол путевой мешок.
— А, может, сначала к источнику сходим? — поторопился предложить Рон. Не очень-то ему тут уютно. Да еще и не освещено помещение.
— К источнику?
— Их много здесь, горячих источников. Очень полезные!
— Замечательно, — Иеро вспомнил, что об этих источниках спутники его по малому каравану вспоминали с предвкушением некоего блаженства.
Источник был у самой границы поселения Но-Ом. Собственно, как предположил Иеро, поселение и строили, исходя из месторасположения источника. Купальня сделана едва ли не тщательнее, чем Дом Совета. Каменные ванны, числом три, были наполнены проточною водой.
— Зимою пар издалека виден. Клубится, и кимосы, Народ Льда, называют это место «там, где вода горит». Сами кимосы воды сторонятся. Боятся растаять, что ли? У них, у кимосов, легенда есть, о снежной девушке. Та растаяла, — Рон подождал, пока Иеро разденется и погрузится в ванну, затем и сам скользнул в соседнюю.
Вода была горячей, едва не обжигающей. И пузырьки в ней поднимались к поверхности и лопались с едва слышным шипением, наполняя воздух сложною смесью запахов — серы, йода, чего-то еще.
Когда он притерпелся, стало приятно. Казалось, вода смывает не только грязь, а и усталость пути, и тревоги. Рон погрузился с головою, еще и еще. Замечательно.
— Вы полежите, пер Иеро. Немного, долго с непривычки тяжело. Первое время после работы зайдешь — выходить не хотелось. А поднимешься, то в глазах темно, звон, слабость. Оттого, сказал пер Кельвин, что кровь от головы отливает и в кожу уходит. Зато зимою потом долго тепло, даже жарко. Некоторые прямо в снег прыгают, растираются. Ничего. Жжет, но хорошо!
Когда Иеро, наконец, вылез из ванны, то увидел, что Рон успел выстирать в отдельной, в специально на то предназначенной, ванне его одежду.
— Здесь отдельная вода, вроде как мыльная. Все сходит разом, любая грязь, да и жир. Я тут развешу одежду, а утром принесу вам.
Пока Иеро надевал новую одежду, ту, что нес с собою, Рон рассказал многое о жизни поселения. О том, где и как работают пионеры. О Народе Льда, что бродит еще севернее. О небесных огнях, что полыхают зимою. О советниках Но-Ома. И еще, и еще, и еще. Видно, не зря его дали Иеро. Не только показать жилье и помочь наладить жизнь на новом месте. Он, Рон, являлся ходячим справочником поселения. Завтра на Совет Иеро придет, уже представляя себе жизнь Но-Ома.
В церковь он пойдет тоже завтра. Новому священнику обычай предписывал принимать Дом Божий с первым восходом солнца. Здесь солнце летом не садилось, но утро все-таки будет завтра.
У порога дома пера Кельвина он распрощался с Роном.
— Завтра за склянку до службы, — условился он о сроке.