Виктор совершенно не представлял, но спросить ни о чем не успел — Валера уже вводил его в комнату 26, которая оказалась небольшой, темноватой, да еще и перегороженной фанерными листами.
Валера приоткрыл дверь в фанерной перегородке, заглянул в нее, опять тихо прикрыл и обернулся к Виктору:
— Вы пару минут подождите, ладно? Витька по телефону говорит. Вот в этом кресле посидите пока.
Валера исчез прежде, чем Виктор успел спросить что-нибудь о редакторе. Зам главного вроде говорил, что у них редактором женщина. Впрочем, не важно. С мужиками договориться всегда легче, а тут еще и тезка… Он сел в кресло и закрыл глаза.
— Ты к обеду приезжай, — произнес низкий, бархатный, необыкновенный голос. — Нормально поговорим. А то я сегодня уже…
Глюки. Дожил. Вот что значит не спать по ночам. Теперь, надо думать, ее голос будет преследовать его и средь бела дня.
Виктор не заметил, когда и как он очутился уже по ту сторону перегородки, в ее крошечном кабинетике, прямо перед ее письменным столом. Он зачарованно смотрел, как неземное создание сказочной, нереальной, невыносимой красоты договаривает в трубку последние слова своим необыкновенным голосом, как кладет эту трубку на рычаги и не снимает с аппарата руки — прекрасной руки, совершенной руки, каждый палец которой — уже произведение искусства… И как она запускает пальцы другой руки в пышную гриву темно-русых волос, и как поднимает на него очень яркие светло-карие глаза, и чуть-чуть улыбается, а на левой щеке у нее — ямочка. Это, конечно, сон. Наяву такое просто невозможно.
— Вы ко мне, — сказала Виктория без вопросительной интонации. — Садитесь… Ой, забыла, там стула нет. Он за шкафом, я сейчас достану…
Она поднялась, вышла из-за стола и остановилась перед Виктором, с удовольствием его разглядывая. По телефону он похвастался своим ростом. В общем, имел право: два метра — это не так уж и мало. Виктория была ниже сантиметров на пять. Он никогда не видел таких высоких женщин с такой божественной фигурой.
— Вы большой и красивый, — сказала она спокойно, слегка улыбаясь. — Это хорошо.
— Почему? — растерянно спросил он чужим голосом.
— Отдохнуть можно, — объяснила она. — Ну, как бы это сказать… Не стараться. Не делать вид, что я с собеседником на равных. Понимаете? Не давить в себе чувство превосходства. С вами-то действительно можно на равных.
Она засмеялась, глядя в его лицо, и это было последней каплей.
— Виктория, — сказал он и положил ладони на ее плечи. — Виктория. Я же говорил тебе, что это судьба. А ты: ошибся номером, ошибся номером… Разве такие ошибки бывают?
В ее глазах мелькнуло удивление, потом — понимание. Потом — радость, и тогда он обнял ее крепче, притянул к себе и озабоченно спросил:
— Я одного не понимаю: почему ты не послала меня к черту, когда я ошибся номером? Признавайся, я тебя заинтересовал?
Она не успела ответить, потому что он ее поцеловал. Впрочем, что бы она ответила? Что он тут ни при чем? Просто двухлетняя работа на телефоне доверия приучила ее никогда никого ни при каких обстоятельствах не посылать к черту. Даже если кто-то просто ошибается номером.
Они познакомились в доме отдыха, в последний день пребывания. И даже в последние минуты пребывания, буквально за пятнадцать минут до отхода автобуса, который должен был увезти ее домой. Так что, можно сказать, знакомы они были всего пятнадцать минут, просто поговорили ни о чем, поулыбались друг другу и простились.
И потом думали друг о друге всю жизнь.
«Какая она красавица! — думал он. — Какая у нее улыбка! И какой милый этот зубик с крошечной щербинкой, И ямочки на щечках… И челочка такая пушистая… Волосы наверняка натурального цвета, она их не красит, она вообще не красится. И к тому же такая умница! Идеал. Что я рядом с ней? Недосушенный гербарий. Я ее не достоин».
И он занялся спортом, не бросая учебу, причем мастером спорта стал как раз тогда, когда закончил аспирантуру.
«Какой он умный! — думала она. — Какой он талантливый! Какие у него блестящие перспективы! К тому же такой красивый! Идеал… Что я рядом с ним? Просто какая-то мышка-норушка безмозглая. Я его не достойна».