Настала тишина. Где-то в глубине бункера неустанно работали какие-то механизмы.
— Зачем вы меня сюда пригласили? — снова спросил Мартин.
— В нынешней ситуации мы хватаемся за любую возможность. Традиционная наука ничем не может помочь. Быть может, фантазия выручит? Вы известны как гейзер фантазии.
— Но только лишь литературной.
— А чем ситуация отличается от какой-нибудь вашей повести? Мы хотим, чтобы вы думали. Фантазировали. Выдвинули тысячу и один проект, как можно более неправдоподобный… Разумеется, вам не придется трудиться даром.
— А если мне ничего не удастся выдумать?
— Попробуем что-нибудь примитивное. Мои люди рвутся в бой. Можно было бы, подобно террористам, захватить несколько важных персон и проверить, из чего они сделаны…
В голове офицера звучала решимость. Волонтер верил, что Омикрон готов на все.
— Сколько у нас времени? — спросил писатель сухо.
— У вас сорок восемь часов. В мотеле вас будет ждать компьютер со всеми данными, какие только необходимы. Информации мы собрали много. Но новые концепции может построить только человек…
— Только двое суток? Но ведь у вас есть неделя…
— Завтра здесь соберется наш частный штаб. Нужно принять решение и начать действовать.
— Мог бы я получить информацию обо всех подозрительных?
— Завтра, — усмехнулся Омикрон. — Пока что нам нужна чистой воды теория. Вот досье полковника, если оно вам необходимо. Ничего интересного — кроме того, что в возрасте 25 лет он попал в автомобильную катастрофу.
— Но тогда он еще не был покрыт “живым тефлоном”?
— Можно с уверенностью сказать, что нет. От той аварии у него остался большой шрам на спине — в аккурат над правым легким… Как-то на маневрах он снял рубашку, и его сфотографировали…
Получасом позже писатель покидал бункер, и майор тепло прощался с ним:
— Мы на вас полагаемся! Это будет самое интересное литературное задание, о каком я только слышал!
Проходя мимо портье, он пожаловался на хлопоты, связанные с починкой машины, что надолго задержат его здесь (но промолчал, что под благовидным предлогом попросил механика разобрать двигатель). В баре девушка в джинсах потягивала через соломинку темно-красный напиток. Он поклонился. Ответом была ослепительная белозубая улыбка. Хороша штучка!
Его комната оказалась на втором этаже. Номер тринадцать. Красные портьеры великолепно гармонировали с обоями, явно наклеенными недавно. Мартин Волонтер взялся за работу. Исписывал лист за листом, временами делал рисунки, консультировался с компьютером, и тот послушно отвечал, какую идею Станислав Лем выдвинул в 61-м, какую — Курт Воннегут в 74-м. Погрузившись в раздумье, не заметил, как дверь открывается. Пушистый ковер заглушал шаги, и он почуял присутствие чужого, лишь когда чья-то теплая ладонь коснулась его шеи.
— Это я, — сказала девушка. Сейчас на ней были не джинсы, а просторное кимоно. — Мне казалось, в эту ночь вы чувствуете себя одиноким.
— Я работаю, — сказал он желчно, но невольно присмотрелся к плавным изгибам, которые полупрозрачный пеньюар скорее являл миру, чем скрывал. Девушка показалась ему старше, чем тогда, в баре. — Кто вас сюда прислал?