Проглотив почти что наспех все, что подал нам шестирукий стюард, мы поднялись и посмотрели друг на друга..
– Ты должен… - начала Сана.
Да. Я был должен. Я всем был должен. В первую очередь - ей. И единственное, что я еще хотел - это платить мой долг той монетой, которую я сам выберу. Больше я ничего не смел хотеть…
– …а теперь наша группа - наша, потому что ты включен в нее в качестве механика по кибер устройствам - вплотную подошла к созданию сигма-кида, то есть кибер-диагностика, который определял бы степень поражения организма сигма-лучами, возникающими в момент совершения каким-либо материальным телом обратного перехода Эрбера. Кид - пока это будет, разумеется, стационарная установка - должен разработать также систему предупреждення на случай непредвиденного сигма-удара, а также предложить методику лечения, хотя этим вопросом параллельно занимаются Элефантус и Патери Пат.
Все это было очень мило, особенно если учесть, что ни один прибор не зафиксировал этих загадочных лучей, и судить о них можно было только по вторичным эффектам. Но меня сейчас мало интересовали технические трудности. Я не мог понять: кому нужно повторение этого эксперимента? Насколько я понял Сану, "Овератор" принес данные только о тех людях, которые в момент его отлета жили на Земле. Значит, следующее поколенье избавлено от этих даров свихнувшейся машины. Так зачем же повторять все снова?
Надо было найти Элефантуса - с Саной я говорить обо всем этом не мог, улететь от нее, чтобы самому во всем разобраться, - и подавно…
– …и составь список книг, лент и нитей записи, которые могут тебе понадобиться. Егерхауэн не располагает обширной библиотекой. Если тебе что-нибудь понадобится - позови меня, не трать времени на самостоятельные поиски.
– Может быть, мы все-таки будем работать вместе?
– Когда появится острая необходимость в этом. Но приучайся к тому, что меня не будет с тобой.
Как будто я привык быть с нею!
Так как у меня не было под рукой каталога, мне пришлось задавать круг интересующих меня вопросов. Я старался как можно четче ограничить каждую тему, чтобы список требуемых пособий не получился непомерно велик. Не дай бог, попадется чересчур усердный "гном", который будет выполнять мой заказ, и решит осветить каждый вопрос чуть не от Адама. Тогда весь мой год - наш год - уйдет на одно ознакомление с литературой. Я порядком устал и начал отвлекаться. Мне то и дело приходилось отключать мой биодиктофон, чтобы он не зафиксировал не относящихся к делу мыслей. Нет, так я далеко не. уеду. Может быть, обратиться в коллегию Сна и Отдыха и попросить разрешения на год без сна? Но такое разрешение давалось лишь в крайних случаях - все-таки слишком вредны были еще препараты, поддерживающие человека в состоянии постоянного бодрствования. Потом все это сказывалось. Мне-то на это было наплевать, но я не знал, как посмотрит коллегия на мое желание провести этот год с человеком, который имел право на всего меня, всего, целиком, до последней моей минуты. Ведь, наверно, таких частных случаев было немало. Я не мог ни о чем судить, потому что на Земле за время моего отсутствия произошла слишком резкая переоценка всех вещей и понятий. Если перед моим отъездом все измерялось энергией, то теперь мерой всему были годы и минуты. Так, наверное, было с теми космонавтами, которые в далекие времена покинули на Земле царство денег, а вернулись в мир, где стоимость каждой вещи уже определялась одной только затраченной энергией. С течением времени энергия начала обесцениваться, и к моему отлету лишь в таких случаях, как запуск "Овератора", поднимались разговоры о дороговизне того или иного эксперимента. С освобождением внутриэлектронной энергии, да еще и при умении ее конденсировать, эта мера стоимости изжила себя. И вот в мое отсутствие на Земле появилось повое мерило, самое постоянное и нерушимое - время. Если когда-то на золото покупались вещи, труд, энергия, то теперь время могло оценить решительно все. Даже чувства. И это была самая надежная монета, но на нее ничего нельзя было купить - ведь я готов был платить всем своим временем за мою Сану, и - не мог. Это осталось единственной сказкой, не воплощенной человеком в действительность. Так на кой черт мне были все эти ковры-самолеты и скатерти-самобранки?
– Сана! - крикнул я - - В котором часу мы обедаем?
Сана появилась на пороге. На лбу ее синела миалевая лента биодиктофона.
– Да?
– Не пора ли обедать?
– Еще двадцать минут. Не стоит делать исключения для первого дня. Пусть все будет так, как здесь заведено.
– Кем? Элефантусом?
– Да.
Значит, Патери Патом.
Между тем за дверью послышался звон посуды - наверное, Педель уже накрывал на стол. Я вдруг представил себе, как мы будем сидеть друг против друга за белоснежным столом в этой огромной, залитой ледяным светом, комнате…
– Могу я видеть доктора Элиа?
– Разумеется. Тебе что-нибудь неясно?