— Прости меня, Эля, — сказал он, — или нет… не прости. Хотя бы пойми. Политика — жестокая штука, а Лидушка — такая слабенькая.
Элька разлепила губы.
— Я понимаю, — сказала она.
— Тебе объяснят, что нужно делать.
— Хорошо, — согласилась Элька. — Скажи этому, пусть отпустит мне руку.
— Отпусти ее, — велел герцог.
И Элька, почувствовав, что чужая хватка больше не мнет ей предплечье, развернулась и ударила господина герцога по лицу. Он прижал руку к щеке, потом повернулся и, сгорбившись, стал спускаться по трапу, а Элька, больше не обращая на него внимания, обернула лицо к толпе и помахала рукой. И так она стояла на носу и махала, пока трап не убрали, паруса не подняли, и яхта не вышла из порта в открытое море, где ветер срывал барашки пены.
Капитан хотел увести ее в каюту, но Элька сказала:
— Нет. — И добавила: — Не бойтесь, я сделаю все, что надо. А что надо?
— Ну… — капитан, как подумала Элька, тоже был кем-то вроде Калеба, только рангом повыше, — вас доставят на некий остров. И оставят там. Это все, что я знаю.
— А потом? — спросила Элька.
— Никто не знает, что будет потом, — сказал капитан. — Нам дан приказ сразу отчалить.
— Поражена вашим мужеством, — сухо сказала Элька.
— Это приказ, — повторил капитан, — и все же позвольте проводить вас в каюту, госпожа Электра. Становится холодно.
— Это тоже приказ? — спросила Элька.
— Да.
Элька пожала плечами и, держась за поручень, спустилась в роскошную каюту, в точности такую, как она себе когда-то воображала, всю в бархате и красном дереве, с медным хронометром на стене. Она села на красный плюшевый диван и попробовала заплакать, но не сумела. Тогда она накрылась пледом и заснула, прямо в белом жестком платье. Ей снились гостиница и окно с наметенной синей полосой снега.
Островок торчал посреди рябой водной поверхности, точно обгорелые руины какого-нибудь старого замка, и лодка, отчалившая от корабля, скользила тихо, потому что матросам было страшно и они даже весла старались опускать в воду бесшумно. Элька сидела на носу, кутаясь в плед. Господин герцог, снаряжая ее, не подумал, что ей может быть холодно, он вообще о ней не думал, но плед был теплый и ничем не хуже меховой горжетки госпожи герцогини. Потом лодка чуть ощутимо проскребла килем по дну, и рулевой обратился к ней:
— Вылезайте, барышня.
— Что, прямо в воду? — спросила Элька.
— До берега близко, — сказал рулевой.
— Боитесь? — спросила Элька равнодушно.