— старались присвоить себе единовластие: покушения были слабы,
недружны, и Россия в течение двух веков терзала собственные
недра, пила слезы и кровь собственную.
Открылось и другое зло, не менее гибельное. Народ утратил
почтение к князьям: владетель Торопца, или Гомеля, мог ли
казаться ему столь важным смертным, как монарх всей России? Народ
охладел в усердии к князьям, видя, что они, для ничтожных, личных
выгод, жертвуют его кровью, и равнодушно смотрел на падение их
тронов, готовый все еще взять сторону счастливейшего, или 19
изменить ему вместе с счастием; а князья, уже не имея ни
доверенности, ни любви к народу, старались только умножать свою
дружину воинскую: позволили ей теснить мирных жителей сельских и
купцов; сами обирали их, чтоб иметь более денег в казне на всякий
случай, и сею политикою, утратив нравственное достоинство
государей, сделались подобны судьям-лихоимцам, или тиранам, а не
законным властителям. И так, с ослаблением государственного
могущества, ослабела и внутренняя связь подданства с властью.
В таких обстоятельствах удивительно ли, что варвары покорили
наше отечество? Удивительнее, что оно еще столь долго могло
умирать по частям и в сердце, сохраняя вид и действия жизни
государственной, или независимость, изъясняемую одною слабостью
наших соседов. На степях Донских и Волжских кочевали орды