Он больше не внимал никаким доводам рассудка. И наплевать ему на Ласло! Наплевать на свою бессмертную душу! Беатрикс Левенах околдовала его, и его плоть требовала ее плоти — изнывала от голода. Он никогда еще не чувствовал себя таким сильным и в то же время таким беспомощным, как сейчас.
— Беатрикс, ты ведь хочешь того же, что и я. У тебя нет мужчины, не так ли? И мы с тобой оба будем одиноки, когда я уйду.
Она невольно вздрогнула.
— Ты уже собрался уходить? Но мы ведь еще не нашли Ласло…
— Скоро найдем. Очень скоро. Или он найдет нас. — Олдер услышал досаду в ее голосе, и это несколько остудило его пыл. — Левенах, я говорил правду, когда сказал, что опасен для тебя. После того как Ласло умрет, я не смогу тут остаться. Ты бы и не захотела, чтобы я остался, если бы ты только знала…
— Что ты меня используешь? — перебила его Беатрикс, и Олдер почувствовал, как страх холодной струей пробежал у него по спине.
А Беатрикс с усмешкой добавила:
— У Левенах с мозгами все в порядке, Олдер де Уайт. Я догадываюсь, что ты пришел сюда не по доброте сердечной, если даже оно, это сердце, у тебя имеется.
Олдер затаил дыхание, а Беатрикс продолжала:
— Конечно, я очень мало о тебе знаю, однако нисколько не сомневаюсь в том, что наши с тобой судьбы связаны… Если кто-то из нас умрет до того, как будет уничтожен Ласло, то и другой умрет. Я нужна тебе так же, как ты нужен мне. И поэтому я тебя не боюсь.
— Но если ты не боишься меня, то почему бы тебе не лечь сегодня со мной?
Она чуть повернула голову, словно пытаясь заглянуть ему в лицо.
— Чтобы я зачала от тебя ребенка, у которого не будет отца?
Он покачал головой.
— Поверь, этого не случится.
И Олдер не лгал; он прекрасно знал, что такого действительно не могло случиться.
— Так как же, Беатрикс?
Она не отвечала, и Олдер развернул ее лицом к себе.
— Решайся, Беатрикс Левенах. Знаешь, если я скажу тебе, как долго я не был с женщиной, ты мне не поверишь. Но дело вовсе не в том, что мне не предоставлялась возможность — просто у меня не было желания. А вот сейчас… мне кажется, что желание разрушает меня, убивает… Оно заставляет меня думать о насилии.
— Ты не причинишь мне боли, Олдер, — тихо сказала Беатрикс.
— Не будь в этом так уверена, — пробормотал Олдер.
Он чувствовал, как бьется ее сердце, прогоняя по жилам густую и теплую кровь. Кровь пульсировала под кремовой кожей ее груди, вздымавшейся как бурное море. Прижавшись губами к ее шее, он прошептал: