Покраснев от смущения, я ответил:
— Я не учусь, а занимаюсь земледелием у себя в поместье.
Похлопав меня по руке, он сказал:
— Благое дело! Кто сеет добро, тот и пожнет добро, а кто сеет…
Тут он закашлялся неприятным глухим кашлем, похожим на собачий лай. Прикрыв рот рукавом, чтобы заглушить кашель, он продолжал:
— Как же это я раньше не встречал тебя здесь?
Покосившись на губернатора, который вполголоса беседовал с другими гостями, чтобы — как мне показалось — не мешать нам, я объяснил:
— Я редко бываю в городе, не хочу оставлять свою землю и хозяйство без присмотра.
Перебирая четки дрожащими пальцами, шейх одобрительно кивнул головой:
— Правильно делаешь, сын мой. Недаром есть пословица: без хозяйского глаза земля не родит.
И снова закашлялся. Теперь его кашель еще более напоминал собачий лай. Мне стало не по себе, и он это почувствовал. Наклонясь к моему уху, он прошептал:
— Тебя пугает мой кашель? Не бойся. Со мной это иногда случается, но быстро проходит.
Желая его успокоить, я сказал:
— Это, наверное, из-за погоды, ведь в последние дни стоят холода.
Многозначительно взглянув на меня, он шепотом отозвался:
— Нет, сын мой, дело не в холодах. Не хочу тебе лгать. Это иная болезнь.
— Но все же не опасная..?
— Я молюсь господу, дабы он избавил меня от нее.
И закашлялся. Вернее сказать, залаял по-собачьи. Боясь, как бы его кашель не услышали окружающие, он прикрывал рот рукавом, тревожно озирался и шептал мне на ухо:
— Не хочу, чтобы они слышали. Ты — дело другое, ты мне все равно что сын. Заслони меня хоть немножко. Вот послал мне аллах муку. Но ничего, мучениями он испытывает верных рабов своих. Господи, хоть бы скорей кончился этот приступ, тогда я смогу уйти отсюда спокойно.
Мне стало его жаль. Я видел, что он подбирает полы своей абы собираясь встать, но кашель словно приковывает его к месту. Он все сидел, прикрывая рот рукавом. Потом кашель утих, и я сказал:
— А есть ли какое-нибудь средство от этой болезни?