Сержант: — Отставить! Че, обмороки, петь разучились? Песню запе-вай!
Снова поют и снова плохо.
Сержант: — На месте! Вы че, бараны? Придембелели? Будете у меня гулять, пока не споете! Я из вас сделаю Чепрагу! Снять рукавицы! Прямо! Раз, раз, раз-два-три! Рота! Песню запе-вай!
Рота с голыми руками ходит по плацу и поет песню.
Ночь. Сортир. Татринцев с Сидельников сидят на корточках, приспустив штаны.
Татринцев: — Первый раз за три дня… Я первые две недели вообще на очко не ходил. А ты?
Сидельников: — Одиннадцать дней. Ох… Морковь, с детства не переношу…
Татринцев: — Капуста пошла… Вот бы через день в наряд по столовой, а? Хоть нажрешься от пуза. А то от ихнего бигуса ноги с голодухи протянешь. Я помнишь какой мясистый был? На двенадцать килограммов похудел. А ты?
Сидельников: — Слышь, Вован. Помоги. Ремень снять не могу.
Он стоит в подштанниках и кителе, туго перетянутом ремнем. Вдвоем они пытаются снять ремень. Ничего не получается.
Татринцев: — Надо резать.
Сидельников: — А потом?
Татринцев: — В третьей роте возьмешь. Если не получится, завтра сходим к чипку, разденем кого-нибудь. Старшина отпустит, ему главное, чтоб по отчетности все сошлось. Давай?
Сидельников: — Черт с ним. Давай.
Строй солдат в казарме. Перед ними за столом восседает майор — толстый кучерявый мужик в очках с круглым бабьим лицом и визгливым голосом.
— Солдаты, — говорит он, — я обещаю вам, что никто из тех добровольцев, которые дадут свое согласие служить на Кавказе, не попадет в Чечню. Я набираю команду в хлебопекарню, я обещаю вам, что вы поедете со мной в Беслан и будете печь булочки на хлебозаводе. Есть будете от пуза. Кроме того в Чечне сейчас нет войны, там сейчас перемирие. И все эти восемьдесят погибших в сутки, о которых говорят средства массовой информации — ложь. Большинство из них погибает по своей глупости. Итак. (он открывает штатное расписание роты) Рядовой Татаринцев Владимир Александрович, вы согласны служить на Кавказе?
— Никак нет.
— Почему?
— Товарищ майор, я хотел бы служить поближе к дому.
— Ну, на нет и суда нет.
— Рядовой Сидельников, вы?
— Так точно.