— Я ничего не скажу.
— Скажешь.
Утром конь Хамита осторожно ступал копытами по пыльной и широкой главной улице русского села. Квохтали куры, брела неизвестно куда старушка в белом платочке. Тишина, спокойствие, благодать.
Громко и требовательно постучал Хамит в богатые ворота. Высунулась в калитку простоволосая девка, осведомилась подозрительно:
— Вам чего?
— Мне Григорий Парфенович нужен.
— Некогда ему, занят он, — мрачно сообщила девка.
— Сейчас я им займусь, — пообещал Хамит и соскочил с коня.
Девка рассмотрела звезду на фуражке и пререкаться не стала, отодвинулась, освобождая вход.
Григорий Парфенович ел. Чистый, благообразный, в свежей белой рубахе враспояску, он сидел в просторной горнице и ел кашу.
— Что ты делаешь с продовольствием, которое тебе доставляет Ахмет? — от дверей спросил Хамит.
Григорий Парфенович аккуратно пристроил ложку на край миски, вытер полотенцем усы и ответил вопросом на вопрос:
— А что делает хозяин с человеком, который незванно врывается в его дом?
— У меня мало времени, хозяин. Очень прошу тебя ответить на мой вопрос, — Хамит снял с плеча карабин и передернул затвор — дослал патрон в патронник.
— Какой Ахмет? Какое продовольствие? — изумление Григория Парфеновича было величаво и искренне.
— Ты, наверное, плохо понял вопрос. Повторяю: что ты делаешь с продовольствием, которое по аулам скупает для тебя Ахмет?
— Я, гражданин хороший, спекуляцией не занимаюсь.
— У меня очень мало времени. Но все же я немножко подожду. А потом выстрелю.
— Не имеешь права.
— Я застрелю тебя как собаку, и кровь зальет эту красивую горницу! Ну!
Григорий Парфенович зачарованно глядел в черную дырку ствола. Потом суетливо встрепенулся, быстро заговорил:
— А я что? Я ничего. Мое дело маленькое. Соберу все, сложу в телегу, ночью вывезу за околицу, там и оставлю.