— Насчет аренды офиса.
— Документы есть?
— А как же.
Комов дал паспорт. Охранник, сопя, записал.
— На второй этаж, налево. К Домогацкому.
Алексей послушно поднялся на второй этаж, удивляясь по пути безграничной фантазии дизайна, разъедающего старое тело бывшего научного института. Домогацкого Комов, разумеется, разыскивать не стал. Не исключено, что этот самый Домогацкий был интересен каким-то другим следователям, но не ему.
Комов же выбрал из попадающихся навстречу людей молодого человека с безобидным лицом начинающего карьериста и спросил:
— Не подскажете, где найти господина Прыгунова?
Гордый своей информированностью и лондонским галстуком, тот с готовностью подсказал.
В указанном месте на стене действительно красовался бюрократический пряник с нужным именем. Комов заглянул в дверь, оценивая находящуюся за ней секретаршу. Все самые отвратительные признаки данной профессии у этой женщины были налицо, а милые достоинства отсутствовали совершенно.
"Ну что же, за ту зарплату, которую нам платят, можно особо не суетиться", — сказал себе Алексей.
Не зря в один из карманов его пасхального пиджака, надетый по случаю визита в богатый офис, была засунута книжка — на сей раз "Рождение трагедии из духа музыки" Фридриха Ницше. Очень удобное для таких случаев издание соответствующего размера.
Он встал возле окна, открыл и со спокойной совестью стал читать:
"Все существующее и справедливо и несправедливо — и в обоих видах оправдано. Таков твой мир!.."
Наконец из двери вышел некто, в нее не входивший. Комов убрал книгу, догнал его спину, обтянутую добротным пиджаком, и рискнул предположить:
— Леонид Антонович?
Тот обернулся, прищурив из осторожности глаз.
— Да, я.
— Я Алексей Комов.
— Извините, что-то не припоминаю.
— И не припомните. Я следователь (откровенно говоря, не умел он озвучить это слово в нужной тональности). Если хотите, могу показать удостоверение.
— Очень приятно, — голос бывшего директора института напрягся (а у кого бы не напрягся?).