— Ялов Александр по кличке Мотня.
— А второй?
— Такую головешку разве различишь!
— А первую?
— Так соседи ж видели, как Мотня… Ялов, то есть, подъехал на своей машине. С приятелем был, по кличке Чекан.
— Стало быть, второй — Чекан?
— Стало быть.
Прибежал запыхавшийся стажер (бегал звонить родителям, чтобы заехали к нему, погуляли с собакой).
— Вот и я, Алексей Петрович, извините…
— Не сильно запыхался? Ну, пошли.
Комов набрал в грудь побольше служебного рвения, задержал дыхание и шагнул в квартиру.
Пожар и два трупа.
Ну, не самое ужасное.
Участковый пошел следом: скучно у двери груши околачивать.
— Вот этот скорее Мотня… то есть, Ялов. По комплекции похож, — сказал он, указывая на обугленную груду на полу в кухне. — А другой, там, в комнате, стало быть, Чекан.
Тоска…
— Пиво или водка?
— Водок было три, но все вроде как полные сгорели. Пива — двенадцать штук, из них пять не деформированы, значит, выпиты до пожара.
— Маловато для такого огня.
— Кто их знает, чем они здесь баловались…
Сопровождая свою прогулку таким вот пустым трепом, все трое прошлись по выеденной огнем квартире, светя фонариками, слегка морщась от нехорошего запаха сгоревшего жилища и осторожно переступая через разную дребедень. Судебный фотограф, как человек творческой профессии, молча жевал бутерброд, не принимая участия в низменных разговорах.
Когда подошли к окну — подышать — Комов с тоской посмотрел вниз, где в "Жигулях" ждало "Избранное" Вагнера.