— Рано утром, я как раз шел в церковь к заутрене.
— Понятно, — сказал следователь. — И мужчина этот был высокий, черноволосый, в серой блузе…
— Нет, сударь, напротив, маленький, приземистый, очень толстый и довольно старый.
— Ты не ошибаешься?
— Вот еще! — обиделся мальчик. — Я с ним разговаривал и видел его, как вас.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи.
— Я как раз, сударь, шел мимо, когда увидел у калитки этого толстяка. Он был злющий-презлющий — просто ужас. Весь красный, даже макушка багровая. Я хорошо разглядел: он был без шляпы и почти лысый.
— И он заговорил с тобой?
— Да, сударь. Он меня заметил и окликнул: «Эй, малыш!» Я подошел. «Скажи-ка, — спросил он, — ты легок на ногу?» Я ответил: «Да». Тогда он взял меня за ухо, но не больно и сказал: «Коли так, сослужи-ка мне службу, а я дам тебе десять су. Беги к Сене. Возле пристани увидишь большое пришвартованное судно, зайдешь на него и спросишь патрона Жерве. Не беспокойся, он будет там; скажи, чтобы собирался отплывать, я готов». После этого он сунул мне в руку десять су, и я ушел.
— Как было бы приятно, — пробормотал комиссар, — если бы все свидетели были такие, как этот мальчишка.
— А теперь расскажи, как ты справился с поручением, — попросил следователь.
— Пошел на судно, сударь, нашел хозяина и передал, что было велено, вот и все.
Жевроль, слушавший с самым живым вниманием, наклонился к уху г-на Дабюрона.
— Господин следователь, — прошептал он, — не позволите ли мне задать парнишке несколько вопросов?
— Разумеется, господин Жевроль.
— Скажи, мой юный друг, — спросил полицейский, — узнаешь ты этого человека, если увидишь снова?
— Еще бы, конечно!
— Значит, в нем было что-то особенное?
— Ну да — лицо кирпичного цвета.
— И все?
— Все, сударь.
— Но ты видел, как он был одет. На нем была блуза?