– Дара?
О боги, боги, да на что мне ирий с его садами и молочными реками, если Олав помнил меня вопреки времени, богатству и знатности своего рода!
Всхлипывая, я утерла слезы и улыбнулась, показывая две пустые дыры, как раз там, где когда-то торчали некрасивые обломки зубов. На лице Олава отразилось недоверие, затем радость, а потом оно стало холодным и Жестким:
– Откуда ты тут?
– Искала тебя, а он… – я указала на Сигурда и запнулась. Воевода поспешно заявил:
–Это моя рабыня!
– Рабыня? – Брови Олава поползли вверх. – Дара – твоя рабыня?!
Уже менее уверенно Сигурд повторил:
– Да, рабыня, и к тому же беглая.
Олав даже не нахмурился, но я могла побиться об заклад с кем угодно, что ему не понравились дядькины слова. Небрежно отпихнув меня за спину, он шагнул к
Сигурду.
– Когда ж это она стала твоей рабыней?
Тот мотнул головой:
– В тот день, когда я вытащил тебя из дерьма и повез в Киев. Или ты уже забыл, где был до встречи со мной?
– У меня хорошая память, и я помню, как ты сказал…
– Все было сделано для твоего же блага! – перебил его дядька.
– И соврал?!
– Ну, началось – негромко сказал кто-то из дружинников. – Нашла коса на камень, пора посылать за Аллогией.
Мимо меня прошмыгнул худенький босоногий мальчишка и, скрипнув дверью, скрылся в тереме.
На мгновение Сигурд задумался, а потом широко улыбнулся:
– Хватит споров, мой мальчик! Глупо ссориться из-за болотной девки! Если хочешь, она даже не будет наказана за побег…
– Нет!