— Нет. Я знаю только, что теперь мы можем ожидать чего угодно.
— Нас же просто водили за нос!
— Значит, не видели другого выхода.
— Или не хотели видеть. И мать — уж она-то точно знала.
Он помолчал, потом вздохнул.
— Конечно, знала.
— Все это, чтобы уберечь нас, конечно?
— Вот именно. Тебе не раз придется поступать так самому, и от этого она нас тоже бережет поначалу. Ты уже поступал так в прошлом. Нечего сказать на это?
Если и было что, я этого не вспомнил, пока он не продолжил:
— Сколько раз ты повторял: «Я мог бы сказать, что это был не я, если бы не знал обратного». Это было только преувеличение? Попытка причаститься к чему-то пусть скверному, но великому, за неимением собственного? Теперь оно твое.
Я посмотрел на отца и почувствовал удивление. Я, как будто, никогда не смотрел на него настолько со стороны. В этой странной обстановке, в совсем другой жизни, вдали от «Януса». Он показался мне странно молодым, как если бы вдруг перестал быть отцом и стал братом. Здесь, в этом мире, он тоже не управлял ситуацией, не был «царем и богом». И он действительно был еще молод (здесь не чувствовалось наслоений чужих жизней, я и сам ощутил себя совсем ребенком) и… взбешен. Он тоже был расстроен. И ничего не мог поделать.
Я кашлянул, прочищая горло.
— Линор…
— Отлично. — Отец, печатая шаг, прошел к двери и распахнул ее. — Приведи ее. Понятия не имею, где она сейчас может быть — найди ее…
Я кивнул, но не успел выйти.
— Я здесь, — тихо раздалось из коридора.
Отец вздохнул чуть успокоенно и впустил нашу… мою сестру в комнату.
Линор выглядела как тоненький неуверенный призрак, совершенно не напоминая себя саму. Будто была здесь случайной тенью, забредшей по ошибке из какой-то другой вероятности.
— Ну? — спросил отец, переводя взгляд с одного из нас на другого. — Кажется, придется повторить весь разговор? Или не придется?
Линор тоже посмотрела на нас обоих поочередно, и покачала головой. Это вызвало у меня нервную усмешку.
— И все-таки нас не спросили, — укоризненно сказала она. — Разве мы не могли что-нибудь придумать? И разве кто-то, кроме нас, знает, насколько это плохо?
— Может быть, кто-то и знает, — пожал плечами отец. — На это есть специальные организации. Называются секретные службы.