Я чувствую низкий рокот его смеха, и когда Макс прижимается ко мне, я чувствую, какой он твердый.
Как только лодка причаливает, мы возвращаемся в номер. Он не тратит время на то, чтобы раздеть меня. Это не романтично, как в горах Перу. Прямо сейчас мы питаемся страстным, первобытным желанием, в котором нуждаются наши тела.
Он грубее, чем обычно, с животной силой срывает с меня одежду, сдергивая трусики и разрывая их пополам. Я так возбуждена, когда Макс шлепает меня по заднице и дергает за волосы. Он связывает мои руки за спиной тем, что осталось от трусиков.
Что бы ни вселилось в него, оно дикое и отчаянное, и я наслаждаюсь каждой минутой этого. Как только мы приземлились, я купила бутылек смазки. Это было определенно не тем, что я хотела взять с собой в самолет, и чтобы меня расспрашивали, с какой целью я его везу.
— Посмотри в прикроватной тумбочке, — командую ему.
Он открывает ящик и достает бутылочку.
— Тебе это может понадобиться, — говорю я. — Все зависит от того, что ты планируешь.
Когда Макс взволнован, он издает определенный смех, который отличается от его смеха в повседневной жизни. Это забавно и очаровательно.
— Мне нравится ход твоих мыслей.
Мы проводим следующие несколько часов, занимаясь лучшим сексом, который у нас когда-либо был. На мой взгляд, это лучший секс в моей жизни. У меня такое чувство, что и для него также, потому что, когда мы заканчиваем, он полон комплиментов и объятий.
Затем мы идем ужинать в традиционный паб. Мы оба голодные после спальных Олимпийских игр, через которые мы только что прошли.
Макс отхлебывает пену из кружки и облизывает кончиком языка усы, которые она оставила после себя. Тусклое освещение придает ему таинственный и сексуальный вид. Почему я все еще возбуждена после всего, чем мы только что занимались?
— Что ты планируешь делать после такого, как закончишь со списком желаний? — спрашивает он.
Это тушит пламя. Я смотрю на телевизор в углу паба над баром. Там транслируют соккер — футбол, как его называют в Европе.
— Я не знаю. Стараюсь пока не думать об этом. Боюсь, как только я закончу список, то почувствую, что Киа ушла по-настоящему. Без нее я не уверена в своем будущем. Она такая большая часть моего прошлого, что я не знаю, кто я без нее.
Он наклоняется над столом и хватает меня за руку, крепко удерживая ее в своей.
— Мы разберемся с этим вместе.
— Я люблю тебя… — выдаю я и резко замолкаю, осознав, что только что произнесла эти слова. Я думала о них, но не собиралась говорить их вслух. Но они только что вырвались! Дерьмо. Я только что сказала ему, что люблю его. Я не собиралась говорить это первой. Я никогда не говорю это первой. Несколько серьезных парней, которые у меня были, всегда были первыми. Даже тогда я не хотела отвечать этим же, потому что это никогда не было похоже на то, что сейчас происходит между мной и Максом. Это первый раз, когда я, действительно, почувствовала любовь к кому-то, за исключением Кии и моей семьи.
Он выглядит таким же потрясенным, как и я, и часть меня хочет взять свои слова обратно и забыть, что это когда-либо произошло. Но теперь уже слишком поздно. Другая часть меня рада, что я сказала это, потому что это то, что я чувствую, и мне надоело сдерживать свои эмоции. Я знаю по опыту, что они надолго не останутся закрытыми внутри, и когда они решат выйти, то это произойдет в худшее время.
— Ты ничего не должен мне говорить… — начинаю я. Но Макс перебивает меня:
— Я тоже люблю тебя.
Я изучаю его лицо в поисках правды. Не вижу никаких подпрыгиваний или признаков того, что ему неудобно или он лжет.