— Броун заметил, что по воодушевленному лицу мальчика пробежал испуг, и печально усмехнулся: — Возможно, что ты иногда завидуешь мне, но знай, Альбин, что временами мне бы очень хотелось вернуться в твои года. Как это замечательно — быть юным и беззаботным и пускаться с чистым сердцем в какие-нибудь авантюрные путешествия вроде того, что я поручил тебе.
Когда Альбин вышел, отвесив вежливый поклон, лицо Броуна вновь приняло мрачное выражение. Вздохнув, он неподвижно стоял некоторое время, затем поднял руку, дотронулся до золотого венца на голове и потрогал груз, который он носил вот уже четырнадцать лет. Один за другим его пальцы нащупали четыре драгоценных камня, украшающих корону. Первый, обсидиан, принадлежал когда-то Дрионе — повелительнице земли Полуострова или так называемой земной доуми. На ощупь камень казался тяжелым, насыщенным и бездонным, как и сама его хозяйка. Следующим его пальцы коснулись пылающего рубина, который он отнял у Тауниса. Это был камень доуми огня Полуострова, и он горел неугасимым внутреннем пламенем. Потом он потрогал прохладный белый бриллиант, который ему отдал Эол, повелитель ветров. И, наконец, последним был изумруд Ниомы, такой же прохладный и загадочный, как и камень Эола.
Броун опять тяжело вздохнул, и его рука бессильно опустилась. С большой неохотой он заставил свои мысли вернуться к тому, что наметил с утра. Пройдя в кабинет, он придвинул к себе кожаный футляр. Потом открыл, достал оттуда чехол, вытащил небольшой диск из затемненного стекла и положил его на стол. Сев прямо перед ним, Броун стал медленно концентрировать свой взгляд на единственной точке света, которая находилась прямо в центре диска.
Стекло затуманилось, почернело, и вот Броун почувствовал привычное головокружение, которым обычно сопровождались такие сеансы: ему казалось, что он сейчас провалится в эти мрачные глубины. Стараясь не обращать внимания на свои ощущения, он вглядывался в изображение, проступающее за дымкой внутри диска. Зрачки его сузились и превратились в маленькие черные точки.
Когда образ стал ясным и заполнил все стекло, Броун увидел два серых, с металлическим оттенком глаза, пристально смотревших на него.
— Я хочу предостеречь тебя от опасности, — без всякого вступления заговорил Фэйрин.
Броун различил четкие, словно высеченные из камня, черты лица волшебника.
— Какая опасность?
— У тебя есть враги, и они объединяются против тебя, — Фэйрин щелкнул пальцами. — Страна, которую ты воссоединил с моей помощью, — и он остановился, делая акцент на слове «моей», — сейчас предоставляет большую угрозу. Если ты не хочешь, чтобы до исхода лета тебя убили, действуй крайне осторожно. Я почти наверняка могу утверждать, что доуми сговорились уничтожить тебя. Чем быстрее ты женишься и сделаешь стьюритов нашими союзниками, тем лучше.
Броун подался всем телом вперед.
— Какие именно доуми замышляют что-то против меня?
— Я чувствую, что опасные силы движутся в сторону Джедестрома, и их цель — это ты. Я не могу точно распознать их, но, так как Ниома мертва, а Эол слишком капризен, чтобы стать опасным, это могут быть только Таунис или Дриона.
Броун пожал плечами:
— Эта парочка с самого начала строила мне козни, но их махинации провалились.
— Даже если это и так, нельзя не принимать их во внимание. До тех пор пока они живы, ты не можешь чувствовать себя в безопасности, — произнес Фэйрин. — Ты должен был бы следовать моим указаниям и расправиться со всеми четырьмя доуми при первой же возможности. Запомни мои слова: когда-нибудь ты дорого заплатишь за свое рыцарское безрассудство.
— Что мог, я сделал. Отнял у них источник силы, а заодно и сам повеселился.
— Повеселился, — прошипел Фэйрин, и его угловатое лицо заметно помрачнело.