— Почему ты так говоришь, отрок? — удивился старик.
— Потому что еще вчера я был стариком, постоял вот так у дерева и снова сделался молодым.
— Послушай, — сказал старик, — дай я постою на твоем месте, мне тоже хочется стать молодым.
— Нет, — сказал Паршивец, — мои дети будут недовольны, побьют меня.
— Привяжи, ну привяжи меня, — стал упрашивать старик. — Твои дети тебя не тронут.
Паршивец исполнил просьбу старика. Привязал его к дереву, а сам, взяв мула и деньги старика, отправился восвояси.
С того дня племянник с дядей знать друг дружку не хотели. Жили порознь, каждый сам по себе.
Однажды племя ахаггарцев собрало свое воинство и решило пойти войной на племя Шаамба, дабы покорить его и разграбить. Тронулось воинство в путь, и в какое бы селение оно ни вошло, всюду мужчин убивали, добро грабили. Захватили ахаггарцы много людей в плен, и среди них — девушку редкостной красоты.
Возвратились воины из набега, стали делить добычу. А как пришел черед девушки, каждый стал требовать, чтобы отдали ее ему. И разгорелась меж ними ссора.
— О чем вы спорите? — спросил проходивший мимо мудрец.
Выслушав воинов, мудрец рассудил так: надобно отдать девушку в жены вождю.
А у той девушки на родине остался жених, был он, как и она, из племени Шаамба. Каждый день люди укоряли его:
— Какой ты мужчина! Ахаггарцы похитили твою невесту, увели с собой, а тебе хоть бы что. И ведь ты не ранен, не болен, не покалечен, у тебя отменное здоровье. Для тебя лучше умереть, чем жить в таком позоре.
И Шаамба решился! Продал свои сады, на вырученные деньги купил верхового верблюда. Собрался он в путь, а на прощанье сказал соплеменникам:
— Либо я привезу невесту обратно, если она жива, либо хоть узнаю, что с нею стало.
Целый год скитался он по разным землям в поисках невесты. Однажды он расположился отдохнуть рядом с пасущимся стадом, поприветствовал пастуха, потом стал его расспрашивать:
— К какому племени ты принадлежишь?
— Я ахаггарец, — ответил пастух.
— Какие у вас новости?
— А что именно тебя интересует?
— Нет ли среди вас девушки по имени Захра, которую похитили?
— О, конечно же, я знаю ее, она у нас, — сказал пастух.