— Теперь все будет хорошо.
— Кто ты?
— Я Най’а, храмица Ноэля. — Она помогает ему подняться и отступает на шаг — высокая, атлетического сложения девушка с иссиня-черными косами, заплетенными и перевязанными у талии шафрановыми ленточками. Ее туника расходится складками цвета индиго и льнет к изгибам изящного тела розовато-лиловым. Под прозрачным сводом небес сосны перебрасываются светом и ветром.
— Добро пожаловать в Занебесную.
Он готов заплакать как дитя при виде такой красоты.
— Как?… Что?…
Почти ощутимая забота Най’и заставляет его умолкнуть.
— Твой древомилец все объяснит. Дай ему день-другой.
— Мой — что?…
— Разве Ноэль не рассказал о древомильцах? — Она в замешательстве. — Он говорил, что начнет с них. — Потом складочки у нее на лбу разглаживаются. — Что-то случилось?
У Леона подкашиваются ноги, и он тяжело садится, а после смотрит в небо, колодец его сердца полнится эхом. «Он из будущего, Леон».
— Тейма…
Най’а опускается перед ним на корточки, и небо ее черных глаз прокладывает сияющую тропу прямо ему в сердце.
— Расскажи, что случилось.
Он зачарованно слушает собственные слова: словно в героиновом угаре пересказывает все до последней детали, как ребенок, не уверенный, что важно, а что нет. Когда он заканчивает, она встает и уходит к величественной колоннаде деревьев. Он поспешно вскакивает, чтобы бежать следом.
— Ты отправишь меня назад?
— Не могу. — Най’а пожимает плечами. — Три-Сьерра не бюро путешествий.
— Кто такой Три-Сьерра?
— Фонетический алфавит. — Ее слова падают мягко, безжизненно. — Три раза повторенная буква «С» — первый радиосигнал. Констекст вообще таков. Он строит из уже имеющегося. Вот почему в Сейлле говорят на современном английском. В других местах дело обстоит иначе.
— Компьютерная чертовщина. — Леон отдувается, поспевая. — Ноэль сказал, люди вроде как в компьютере.
— Засыпая, мы выходим в он-лайн и обрабатываем те части программ, которые Контекст в тот момент прогоняет в гиперпространстве. — Она говорит словно во сне. — Это Лоно.
— Лоно… то есть как лобок?
— Сон — самоцель. Все остальное бессмысленно. — И глаза у нее, словно у чучела зверька. — Сплошь отдых… веселье.
— Контекст… Три-Сьерра… — Когда они входят под сень леса, он перепрыгивает с корня на корень. — Я могу с ними поговорить?
— Ты уже говоришь. Управляющие видят и слышат все в Сейлле.
— Мне надо вернуться! — Он громко обращается к деревьям: — Мы с Теймой… мы пара. У нас есть планы. Я не могу просто так ее бросить.
— Ноэль позаботится о ней.
— И что? А ты позаботишься обо мне?
— Нет. Это дело древомильца.
— А как же ты?
Не останавливаясь, не глядя на него, она продолжает мертвенным голосом:
— Древомилец… Теперь это твой дом. И он сообщит тебе все, что ты захочешь узнать.
— Нет, я про тебя саму говорю. — Он забегает вперед и заглядывает в темные глаза, где притаилась боль. — Я не хочу учиться у дерева. Я хочу узнать от тебя.
— Извини, Леон. — Она качает головой, идет дальше. — Произошла ошибка. Я не могу быть с тобой.
— Ошибка? В таком месте? — его голос звенит насмешкой, а то и вызовом. — Что за недоумки, эти ваши управляющие?
Но Най’а упрямо идет дальше.
***
Ночь вознесла Орион на небо. Ноэль удивляется, как точно он совпадает с картинкой, которую вживил ему древомилец. Два миллиона лет Охотник скользил иероглифом в черноте.
— Ты меня слушаешь? — обозленно рявкнула Тейма. — Леон пропал!
— Такова Земь. Мир случайностей. — Ноэль притушил безутешный огонек в глазах, наполнившихся слезами. — Мне казалось, я все продумал. — Он взглянул на обол: монетка словно бы съежилась.
— О Господи! — Тейма схватила его за руку. — Да очнись же!
Ноэль проследил ее испуганный взгляд.