— Я сейчас лекарю письмо напишу, и ты вместе с стариком поезжай к нему в город. Только смотри, сейчас же, не мешкай — до завтрева не откладывай, не то худо будет!
Яков стоял передо мной без шапки, опустя голову, и по всему можно было заметить, что поездка в город, да еще к лекарю, не особенно-то приходилась ему по вкусу. Он как будто не совсем верил в эту необходимость и в моем совете усматривал лишь одно нежелание заняться стариком. Он словно оскорбился даже и, почесывая в затылке, состроил самое недовольное лицо. Я сел к Антипиным в тележку и вместе с ним доехал до дома.
Написав письмо врачу, в котором я убедительнейше просил его заняться Лукьяном, я передал письмо Якову.
— Ну вот, — проговорил я, — отдай это письмо лекарю, и он как следует займется твоим стариком. Только смотри, сейчас же вези его в город, не то, повторяю, может кончиться скверно…
— Чем же? — перебил меня Яков.
— Антонов огонь может быть.
— Чего же лекарь-то с ним будет делать?
— Он знает что.
— Тек.
— Ведь кость раздроблена, вероятно?
— Знамо, вдребезги!
— Ну вот лекарь и осмотрит…
— А ты сам посмотри да и научи нас, что делать! — стал опять приставать Яков.
— Как же я научу, когда сам не знаю…
— Все-таки посмотри, может, и придумаешь… Мы нарочно захватили с собой, чтобы, значит, показать тебе.
— Чего захватили? — спросил я.
— Да руку-то…
Я ушам своим не верил, но Яков обратился к брату в прибавил:
— Ну-ка, Степа, покажь-ка!
Степа принагнулся, запихал руку в карман кафтана, вытащил оттуда что-то завернутое в тряпицу, развернул ее и преподнес мне оторванную руку Лукьяна.
— Вот, погляди-ка, — проговорил Яков.
Я так и ахнул!