— Можно Транни, — ответила девушка. — Знаю. И с радостью расскажу вам.
Она стряхнула очистки с фартука в ведро.
— Только знаете, — колеблясь, сказала Транни. — Я думаю, что в ваших песнях об этом поется по-другому.
— Мне как раз хочется услышать ваши песни.
Тран Ле Чин наморщила носик, кого-то до безумия напомнив Никитскому.
— Много-много лет назад наши предки жили не здесь, а на другом, очень большом острове. Он назывался Ау Стра Ли, а селение, в котором они жили, называлось Сид Няо. Это было очень большое поселение, дома в нем были высотой с гору. Кроме наших предков, там жили и ваши. И ваши предки задумали извести наших, но не в честном бою, нет. Наши предки покупали у ваших одежду, обувь, кокосовые орехи, плоды хлебного дерева и много других замечательных и красивых вещей, от которых теперь остались одни названия, но никто уже не знает, что они значат. А я хочу узнать, — доверительно сообщила Транни Владу. — Я хочу увидеть книги, компьютеры, телевизоры, автомобили… И не только увидеть. Я хочу научиться обращаться с ними.
— А вы очень хорошо говорите на нашем языке, Транни, — заметил Никитский. — Компьютер есть у вас на острове. Должен быть. С его помощью вы засекаете сигналы с проходящих мимо кораблей и глушите их передатчики.
— Он уже очень стар и почти ничего не может. Да и управлять им допускают только мужчин, — отмахнулась Тран Ле Чин. — А что до вашего языка — у нас сохранились пособия, звукозаписи ваших детских сказок и еще много чего. Женщине это, конечно, совсем ни к чему знать, но мой отец разрешал мне слушать их.
— А кто ваш отец? — спросил Влад.
— Мао Бэй, — ответила девушка.
— Вернемся к вашей сказке, — предложил Никитский, уже ничему не удивляясь.
— И тогда ваши предки постановили, чтобы наши предки и еще одни люди, кожа которых была черной, закупались только в специальных магазинах. Они не приказали, нет; они сказали, что там продаются товары, которые лучше всего подходят для желтых, сделали скидки…
— Рекламную компанию провели, — пробормотал Влад.
— Никто не заподозрил подвоха, — продолжала Транни, не услышав его. — Кто мог подумать, что все вещи, которые там продаются, — отравленные? Это был хитрый яд…
— О, это был очень хитрый яд, — прошептал Никитский.
— …Он медленно впитывался в тела наших предков. И женщины перестали рожать детей — они стали пустыми, и семя наших мужчин стало мертвым. Сначала этого никто не заметил. А когда наши предки поняли, что вы сделали с нами и с черными людьми, началась война. Но Тзцин Ляо, тот, кто спас нас и привел сюда, сказал, что воевать не надо. Не надо убивать белых людей. Эта война уже почти проиграна, сказал он, но еще есть один шанс. Дети, сказал он, — это наше будущее. Их тела еще не пропитаны ядом, и если мы уйдем отсюда и не будем есть проклятую пищу и носить заколдованную одежду, наши дети смогут продолжать наш род. Тзцин Ляо был врачом, и он знал, что говорил. Он собрал своих друзей. Тзцин Ляо взял лекарства — эти лекарства уже не могли помочь взрослым, но могли спасти детей. И мужчины взяли оружие, а женщины — своих детей, последних детей ханна в Сид Няо, и они все вместе сели на большую лодку и поплыли. Они плыли очень долго, и, наконец, когда у них кончилась еда и вода и больше нельзя было идти дальше, они нашли этот остров.
Тран Ле Чин сняла кастрюлю с огня, поставила на стол и сняла со стены круглую колотушку.
— Здесь было нечто вроде гнезда, да только жили здесь не райские птицы, — сказала девушка, разминая пюре. — Ваши воины отдыхали здесь между битвами. Но в тот день, когда мы пришли сюда, в гнезде не было хищника. Была только горстка солдат, оставленных для охраны гнезда. Мои предки убили их.
— Всех сразу? — спросил Влад, снова посмотрев на надпись на дальней стене.
И на пустое место после тире около третьей фамилии. Транни облизала колотушку.
— Нет, — сказала девушка. — Это были могучие воины, храбрые и умные. Очень жаль, сенсей Влад, что среди вас не все такие; а есть и подлецы, которые кормят маленьких детей ядом.
Влад скривился.