- Он переводил на русский язык вирши вашего Мицкевича – холодно поправил поляка Унгерн – а в подражании кому-либо, гении не нуждаются. Я полностью согласен с Александром Сергеевичем, и не могу ничего прибавить или убавить в этих пророческих словах. Я счастлив, испытать это чувство наслаждения при встрече с опасностью, которую мне щедро предрекает наш уважаемый пророк. И если вы этого не поняли, господин журналист, то более я не намерен тратить время на объяснение.
«Господи, какой он азиат, несмотря на своё немецкое происхождение. Впрочем, меня об этом неоднократно предупреждали» - с грустью подумал Калиновский, но его дальнейшее размышление о бароне, прервал черный шаман, вытащивший новую баранью лопатку.
- Господин желает узнать свою судьбу? – с обыденным спокойствием спросил гадатель поляка, ввергнув его в сильное волнение своим тяжелым взглядом. После мрачного предсказания судьбы шаманом Унгерну, журналист сильно волновался; его руки заметно тряслись, а щеки предательски побледнели. Было видно, как внутри человека шла борьба противоположных чувств, но пауза недопустимо затягивалась и, боясь потерять лицо перед сидевшими в юрте людьми, поляк согласился.
Гадатель вновь бросил, кость в огонь и, выждав положенное время, извлек её для прочтения воли судьбы. Калиновский весь напрягся в ожидании худшего, однако монгольские духи в лице черного шамана были к нему более благосклонны. Вердикт гадателя, после изучения трещин, заключался в долгой и спокойной жизни, но без хорошего материального достатка.
Услышав эти слова, поляк облегченно вздохнул и поспешил спросить, от чего он умрёт, на что получил ошеломляющий ответ. Гадатель предсказал ему смерть от руки барона Унгерна, что совершенно не вязалось с предыдущим пророчеством. Он попытался потребовать у гадателя более подробных разъяснений свой судьбы, но в ответ шаман только ухмыльнулся и сказал, что он говорит только то, что видит, а толкование увиденного это не его ремесло.
- Теперь ваш черед господин капитан – раздраженно сказал журналист, получив столь необычное предсказание своей судьбы.
- А я не хочу, чтобы почтенный гадатель предсказал мне мою судьбу – спокойно произнес Покровский, смотря прямо в разведенный гадателем огонь.
- Как так не хотите? Вы что не верите ему? – удивился поляк.
- Очень даже может быть, что господин гадатель сможет заглянуть за черту обыденности и предсказать будущее, но я не хочу знать его.
- Не хотите!?
- Да, не хочу – коротко ответил Алексей Михайлович, не вдаваясь в подробности.
- Но почему?- продолжал напирать поляк – боитесь?
- Нет, не боюсь, господин журналист, а просто не хочу мучиться вопросом о правдивости сказанного предсказания. Видите ли, в чем дело, знать дату своей смерти, как и основные вехи своей жизни для любого человека крайне вредно и даже опасно.
От сказанных слов поляк с удивлением посмотрел на Покровского, однако удержался от восклицаний и терпеливо стал ждать продолжения.
- Узнав от предсказателя, что его ждет его впереди, любой человек, наверняка сразу потеряет всякий интерес к своей жизни, поскольку отныне ему будет всё известно и изменить что-либо он не сможет, при всём своём желании. Отныне все его действия будут носить определенный налёт обреченности, бороться с которой будет свыше человеческих сил. Неизвестность, это как острая приправа делающая любое блюдо гораздо вкуснее и изысканнее, в отличие от обычной пресной еды.
Что касается знания даты своей смерти, то в моём понимании это божье наказание или проклятие. Как только человек узнает время своей смерти, он становиться рабом этой даты. С ней он будет засыпать и просыпаться, и каждое утро будет не радовать его сознанием жизни, а только огорчать тем, что ещё на один день укоротился отпущенный ему судьбой срок. От этого весь смысл его жизни превратиться в пересчет дней, от которого если не сойдешь сума, то обязательно проклянешь свое любопытство. Поэтому я предпочитаю жить в неведении, теша себя мыслью, что лучший день моей жизни впереди.
Когда Покровский закончил говорить, в юрте повисла напряженная тишина. Каждый из присутствующих людей переваривал и осмыслял услышанные слова, с удивлением и интересом смотря на полковника.
- Да вы батенька философ – удивленно протянул Унгерн, прервав затянувшуюся паузу - не ожидал, право слово, не ожидал, таких рассуждений от простого пехотного капитана. Несомненно, с вами было бы приятно поговорить о смысле жизни и его расширенном толковании но, на это дорогой Алексей Михайлович, всегда нет время.
Всё это время черный гадатель с непроницаемым лицом слушал речи своих гостей, не выдавая ни мимикой, ни жестом своё отношение к словам полковника, но когда Унгерн замолчал, он извлек на свет божий третью баранью лопатку и спросил:
- Может батор всё же рискнёт сыграть с судьбой в кости, кто знает, что предскажет ему эта лопатка. Вдруг его ждет долгая жизнь, дом с полной чашей и сытость без забот. Разве ради этого не стоит рискнуть? – спросил монгол голосом опытного искусителя.
- Даже если лопатка предскажет мне всё, что ты перечислил, мне этого не нужно – спокойно ответил Покровский.
- Как ненужно, Иезус Мария! – удивленно воскликнул поляк – как ненужно? Что же тебе ещё надо? Может, ты хочешь воинской славы, всеобщих почестей и поклонения или власти над людьми? Скажи?