- По моему глубокому мнению Америка уже созрела для выхода за пределы Западного полушария – сказал Тафт перед толпой журналистов, за что был удостоен президентского рукопожатия.
- Мы заставим их считаться с собой – произнес Вильсон, садясь в автомобиль, покидая митинг. На следующий день, президент должен был отбыть в Европу на «Джордже Вашингтоне», но судьба сулила ему иное. Ночью в президентском номере гостиницы «Метрополь», еще не отошедшего от возбуждения перед избирателями, посреди ночи Вильсона поразил новый удар. Вновь отнялась правая рука и нога, была нарушена речь. Только благодаря вниманию Эдит, президенту вовремя была оказана первая медицинская помощь, в виде обильного кровопускания. Ни о какой поездке не могло быть и речи и пораженного пророка, вместо Бреста повезли в ненавистный им Вашингтон.
Признавая свое поражение, Вильсон через день 11 мая, отправил госсекретарю Лансингу телеграмму: «Я временно выбыл, ведите переговоры, соблюдая данные ранее вам инструкции. Разрешаю некоторые отступления от них, если это будет выгодно Америке».
Известие о том, что Вильсон не приедет в Париж, вызвало вздох облегчения у всех участников конференции. Уж очень сильно своим напором и упрямством достал Вильсон всех участников конференции. За время отсутствия президента, Лансинг сумел наладить хорошие отношения со всеми тремя представителями «великой четверки».
Благодаря этому заработал старый принцип тайных союзов. Вместе с французами и англичанами, Лансинг интриговал против России, одновременно объединившись с британским премьером, он выступал против Клемансо, не забывая при этом одергивать британца, если тот, по его мнению, сильно зарывался. Одним словом шла нормальная тайная политическая жизнь. Отдав на рассмотрение общей конференции вопросы, касающиеся Лиги наций, проходившие после обеда, утром, делегации четырех стран, России, Франции, Англии и США, уединялись в огромном кабинете французского министра иностранных дел Пишона и в закрытом режиме обсуждали главные вопросы, касающиеся раздела своих трофеев.
Антирусская направленность союза трех держав проявиться в самое ближайшее время при обсуждении вопроса о статусе черноморских проливов. Признавая захват Россией Константинополя, французы и англичане не спешили подтвердить её право на Босфор и Дарданеллы. Словно принадлежность проливов не была оговорена в секретном протоколе от 1917 года, и там не стояли подписи послов Антанты.
- Наше правительство считает, что статус черноморских проливов, должен носить исключительно мирный характер. Проливы должны быть свободны для торговых судов любых стран, но правом прохода военных кораблей будут обладать только суда идущие под флагом причерноморских государств – ответил Сазонов на заданный вопрос и тут же получил яростный протест от британца.
- Извините господин министр, но правительство Его Величества не согласно с подобным положением вещей. В частности, британские войска продолжают вести борьбу с мятежным генералом Кемаль-пашой, и наши военные не исключают возможность нанесения удара в тыл его позиций со стороны Черного моря.
- Насколько мне известно, сейчас Дарданеллы нашпигованы минами, словно булка изюмом, а флот Его Величества находящийся в Средиземном море не располагает ни тральщиками, ни транспортными средствами необходимые для проведения такой широкомасштабной операции.
Что же касается статуса пролива озвученного мною, то появление в этом районе военных кораблей не черноморских государств, ещё до войны всегда расценивалось нашей державой как прямая угроза берегам России и эта позиция остается, неизменна и теперь – твердо заявил Сазонов.
- Подписывая протокол о согласии на переход в ваши руки черноморских проливов, мы давали только своё предварительное согласие, подразумевая проведения дальнейших переговоров об условиях морского движения через них – не унимался британец.
- Увы, господа, но это не отражено в документе – парировал его выпад Сазонов.
- Так давайте обсудим эту тему – встрял в разговор француз и его немедленно поддержал госсекретарь – мы так же считаем, что стоит рассмотреть предложение господина Хейга – многозначительно произнес Лансинг, ожидая, что русский стушуется и уступит тройному напору, но Сазонов не отступил.
- Господа – мягко произнес русский министр – единственным условием вступлением в войну России на стороне Антанты было передача черноморских проливов под наш полный контроль и ничей другой. Ваши страны полностью с этим согласились и неоднократно подтверждали это своим письменным согласием и государю императору и Временному правительству и Верховному правителю России генералу Корнилову. С вашего согласия мы заняли Стамбул и Дарданеллы. Теперь это наша территория и, следовательно, статус проливов определяется только нами и никем другим, как до этого делала Турция.
- Наши правительства соглашались лишь о передаче под ваш контроль Босфора и Дарданелл, не оговаривая статуса проливов – наседал британец – я не вижу препятствий, для обсуждения этого вопроса.
- Моё правительство так же считает, что морской статус Босфора и Дарданелл это предмет особого разбирательства – поддержал Хейга Пишон.
Сазонов молчал, подбирая весомы контраргументы против подлой коварности союзников, и в это время в разговор вступил господин Иванов, до этого молчаливо рассматривавший гобелены времен Марии Медичи, украшавшие кабинет мсье Пишона. Одетый в полувоенный френч, украшенный орденом Почетного легиона, он был для многих загадочной фигурой. Про него было известно, что он является доверенным лицом генерала Алексеевым, на время его отсутствия на переговорах.
Хейг и Пишон с опаской относились к этой темной лошадке. Они хорошо знали Сазонова, человека над которой постоянно витал рок Берлинского конгресса, заключавшийся в боязни вызвать сильное раздражение у своих западных партнеров, независимо от того будь то британцы, французы, немцы или австрийцы. Страх перед войной с Европой, всегда заставлял русских дипломатов искать компромисс, ещё не доходя до основной точки кипения.
Иванов же, был полностью лишен еврофобии. Человек совершенно иной формации, выходец из простого народа, в данный момент наблюдал самый обыкновенный торг, который ему неоднократно приходилось видеть за свою жизнь на многочисленных базарах Гори, Батуми, Тифлиса и Баку. Все было один в один, с той лишь небольшой разницей, что эти люди были одеты в богатые одежды и заседали в более комфортабельных условиях, чем кавказские менялы и торгаши. Поэтому, видя, что Сазонов завис, он без особого стеснения ударил по больной мозоли союзников, к чему господина министра могли подвигнуть лишь крайние обстоятельства.
- Мне кажется господин Сазонов, что вопрос о проливах нельзя рассматривать отдельно от других вопросов касающихся в целом всего этого многострадального региона. Я имею в виду подмандатные территории Сирии, Ливана, Месопотамии, Палестины и Аравии, а так же зон оккупации самой Турции.
Насколько я помню, наше соглашение по этим землям носило так же предварительный характер, что подразумевает возможность дальнейшего обсуждения их дальнейшей судьбы. И в первую очередь, это касается статуса средиземноморских портов Сирии, Ливана и Палестины.
- Это невозможно господин Иванов – вспыхнул Пишон – вы предлагаете пересмотреть слишком большой объем ранее достигнутых договоренностей, – француз умолк, всем своим видом показывая дикую некомпетентность своего собеседника. Кавказец, однако, ничуть не смутился от подобного выпада Пишона, и флегматично пожав плечами, неторопливо уселся за общий стол.