топать в обход, что щебень не будет забиваться в шлепки и колоть голые ступни,
но, когда пять лет хлебаешь баланду и вдруг тебе преподносят свиную отбивную,
вымоченную в молоке, невольно задумаешься – в чем подвох?
Солнце нещадно жгло оголенные плечи, усыпанные веснушками, в ногах
бултыхался загустевший июльский воздух, а тени, как степные ящерки,
ускользали в свои невидимые норки. Аня приставила руку ко лбу, защищаясь от
солнца, и, привстав на цыпочки, мысленно проложила свой путь. Ей всего-то
нужно было проскочить по тропинке, перебежать мостик и подняться по лесенке в
горку. Все просто – тропинка, мостик, горка. Не труднее, чем путешествие
нарисованной Даши из мультика для самых маленьких следопытов. А там и до
дачи недалеко. Любимый муж, любимый сын, холодный чай, гамак в тени и
привычный цвет занавесок на окнах.
Аня сделала пару шагов, и Масик толкнулся вновь – с силой, так, что
защемило в боку.
— Ух, — шикнула она, скривившись, — полегче, родной.
Но Масик устроил бой. Живот под легкой блузкой заходил ходуном, и Аня
прижала к нему руки. Погладила, покачала, но буря и не думала утихать.
— Что такое, малыш?
Сестра бы хихикнула, услышав, как она разговаривает с животом.
«Ага, так он тебе и сказал»
Аня всегда улыбалась в ответ и пожимала плечами. В первую беременность,
когда тесты только-только выдали две полосы, ее не смешили – пугали странные