— Так, Уизли… Шаг влево, шаг вправо расценивается как побег, ясно?
— А прыжок на месте — как попытка улететь? — вспомнил я продолжение старой маггловской хохмы.
— Вы откуда знаете? — удивился он, ответа не дождался и протянул мне руку. — Давайте, молодой человек, живее! У меня еще тренировка сегодня!
На палочку хватило с лихвой. В принципе, я мог бы оплатить ее и из собственных средств, но на них у меня были другие планы.
— Э-э, мистер Флинт, — произнес я. На Слизерине по имени друг к другу почти никто не обращался, особенно к старшим.
— Чего еще?
— Если у вас еще минуточка найдется, можно заглянуть к мадам Малкин? Или хоть в магазин готового платья… Ну не могу же я ходить в таких обносках и позорить факультет!
— А вы полагаете, ваш гардероб тоже будет оплачивать фонд? — ядовито осведомился он. — Палочка — предмет первой необходимости, а ваша поношенная мантия никого, слава Мерлину, покалечить не сможет!
— Нет, сэр, — смиренно ответил я и позвякал монетками в кармане. — На палочку у меня бы никогда не хватило, так что благодарю от всей души, но на мантию я уж наскребу… Можно?
— Только быстро, — подумав, согласился Флинт и поволок меня за собой.
Хвала Основателям, основной поток покупателей давно схлынул, так что парочка простых школьных мантий и даже приличный костюм были готовы в мгновение ока. Я бы еще не отказался сменить ботинки, но решил, что это уж в другой раз, а то Флинт взорвется…
Он и взорвался, только по другому поводу:
— Уизли! Вы полагаете, что с новыми брюками и мантией можно надевать эти ваши бахилы, которые каши просят?! Нет, я верю, что когда-то они были нормальными ботинками, но сейчас они, уж простите, стали цвета вашей шевелюры!
Я молча вздохнул. Флинт прищурился на солнце, прикинул, который час, и поволок меня в обувную лавку, на ходу сетуя на просьбу старосты, благодаря которой он вынужден в личное время изображать воспитателя детского сада. Я смиренно молчал: на самую простецкую обувь мне еще хватало… Флинт посмотрел на эту самую обувь, нецензурно выругался, добавил немного из общественного кошелька, и я в кои-то веки оказался обут в ботинки по размеру и, главное, новые! А «грифы» могут сколько угодно шипеть о подачках, плевать… Да, я не буду сиять бриллиантовыми запонками, как Малфой и остальные, носить туфли крокодиловой кожи и мантии… не знаю, из чего, но по одному виду ясно — дорогущие. Но я хочу выглядеть по меньшей мере опрятно, а не как последний оборванец!
— Что с людьми одежда-то делает, — впечатленно высказался Малфой, увидев меня в гостиной. — Не труд сделал из обезьяны человека, а из Уизли — нормального человека, а приличный костюм!
— Иди ты… — начал я по привычке, но вспомнил, что тут присутствуют девочки, и закончил: — Куда подальше. В смысле, дамы и господа, спасибо большое. Я никогда не слышал о таком фонде для малоимущих…
— А его и не существует, — хмыкнула Джемма Фарли.
— Как это, мисс?
— А так. Это идея нашего декана. Он когда-то… — тут девушка понизила голос, — на своем опыте узнал, что такое учиться на Слизерине, не имея ни кната за душой. Так что его благодарите, мистер Уизли, но распространяться не следует, ясно?
— Спасибо, мисс, теперь буду знать, — искренне ответил я. — А рот у меня на замке.
Надо же! Снейп, «сальноволосый ублюдок», как его братцы называют, а остальные «грифы» повторяют, попугаи несчастные, взаправду заботится о своих студентах? Не Дамблдор, а именно декан? Ну и дела!
Со мной, правда, Снейп не разговаривал принципиально. Ну разве что замечания на занятиях делал, не более того. Меня, признаюсь, это более чем устраивало, я сюда учиться приехал, а не задушевные разговоры разговаривать…