– Пройди вдоль ствола Дуба на Восток. – отмахнулся от меня, как от зеленой мухи Лесной Царь. – Там ты найдешь всё, зачем прибыл сюда.
Лесной Царь вернулся к прерванному занятию по откупориванию мега-канистры, а я потратил ещё добрых пару минут, пока окончательно не разобрался, где находится Восток, и мысленно поблагодарил старую систему образования за свои школьные занятия по географии, без которых у меня бы с нынешним образованием ушло на подобное выяснение гораздо больше времени.
Я не знал, сколько мне предстоит пройти, но всё же решил идти пешком, чтобы ненароком не пропустить, предназначенное для Гварнери "кое-что", лежащее в густой траве. Хомяк понуро плёлся позади меня иногда тыкаясь пухлой мордой в мою спину. Ствол гигантского Дуба незаметно и плавно искривлялся в пространстве, и наконец, когда цистерна, с окружавшими её любителями горячительных напитков, исчезла за могучим изгибом, я внезапно наткнулся на то, что искал. Пропустить это я решительно не смог, даже если бы очень захотел. А что это именно то, что мне надо, даже сомневаться не приходилось. Передо мной возвышалась целая гора из роялей Рахманинова!
Тайна происхождения роялей была, наконец, частично раскрыта. Значит, вот откуда Гварнери берёт эти самые рояли. А вот откуда берёт их Лесной Царь по-прежнему оставалось загадкой. Я думал обо всём этом не спеша, считая и складывая рояли в багажник-инвентарь Хомяка. Но, так и не додумался до чего-нибудь, хотя бы приблизительно путного, зато точно знал, что собранных мною роялей было ровно пятьдесят штук.
Когда все рояли благополучно переместились с поляны в Хомячьи закрома, я мысленно отметил, что награда за задание Гварнери считай, что у меня в кармане. Но нужно было вновь возвращаться к Лесному Царю для закрытия других квестов. Я медленно побрел назад, тщательно обдумывая по пути свою стратегию поведения, и совершенно неожиданно попал на праздник жизни.
На площадке, где я оставил цистерну самогона наедине с Лесным Царём и его окружением, полным ходом шло состязание по литрболу, которое при таком обилии совершенно голых женских тел, со стопроцентной вероятностью должно было закончиться неизбежным грехопадением. Заметив меня, раскрасневшийся Лесной Царь, уже порядком накативший, и от этого сама доброта, предложил мне присоединиться к их "пиршеству".
Быстро окинув взглядом, безостановочно пьющую и закусывающую самогон всевозможными фруктами компанию, я не без удовольствия отметил, что помимо Царя, возле цистерны расположились еще четыре сатира и шесть дриад, которых мужчины уже распределили между собой – разобрали по одной на брата. Я не любил математику со школьной скамьи, и с годами эта нелюбовь только крепла. Но, несмотря на то, что я перенёс это чувство во взрослую жизнь, нынешние предварительные расчёты меня и радовали и обнадеживали. Из шести дриад, одна оставалась свободной. Я прикинул все свои неплохие шансы на успех и откликнулся полным и бесповоротным согласием на предложение Лесного Царя. Тем более, что именно в разгар пира, я собирался расчётливо выбрать удобный момент для реализации своих дальнейших планов.
После этого, я, как бы случайно, подсел к свободной дриаде, которую звали Дрионой, и принялся изо всех сил стараться ей понравиться. В ход шли все стандартные приёмы соблазнения: безобидная ложь, беззастенчивая лесть и бесконечный поток комплиментов. Всё это щедро запиваемое мухоморовым самогоном не могло не произвести желаемого эффекта у особы женского пола, которая уже изначально, сама по себе, была расположена к интиму. И хотя я не был сатиром, Дриона вскоре полюбила меня гораздо больше, чем любого из них.
Однако, увлекшись процессом соблазнения, я не забывал украдкой следить за Лесным Царем, выжидая "тот самый" момент. Наконец, скорее почувствовав, чем поняв это, я поцеловал Дриону в глаза влюбленной лани, и без резких движений стал перемещаться в сторону Царя.
Сидящего Лесного Царя заметно "штормило". Он, пытаясь сохранить равновесие, держался за свою соседку-собутыльницу, но та была пьяна не меньше, и они вместо того, чтобы поддерживать друг друга, синхронно совершали бестолковые, ломанные и раскачивающиеся движения немыслимых амплитуд. Я подставил Царю "дружеское" плечо, что помогло ему на какое-то время зафиксироваться. Царь перевёл на меня мутный, но полный благодарности взгляд, и я понял, что пора начинать:
– А почему на нашей вечеринке нигде не видать твоей гостьи?
Лесной Царь старался по крупицам собрать в единое целое остатки разума, пытающиеся изо всех сил расползтись по самым дальним закоулкам мозга, затаиться там и мечтать, чтобы их оставили в покое. Лишь неимоверным усилием воли ему удалось ухватить некоторые, для того чтобы собрать из них самый простой пьяный вопрос, обычно воспроизводимый заплетающимся языком:
– Я не понял?!
– Я говорю о Гретхен. Вы понимаете, кого я имею ввиду?
По его виду я отчётливо заметил, что он всё понял. Потому как он, практически мгновенно, стал гораздо трезвее, а все ещё пьяные глазки Лесного Царя вспыхнули лукавым огнем:
– А тебе то, что за дело?
– Самое непосредственное! Её дядя, владелец Трактира Ганс, всерьёз был обеспокоен внезапным исчезновением своей племянницы, и слёзно просил меня выяснить, что с ней приключилось, и по возможности, вернуть её домой.
– Гретхен вольна поступать так, как ей заблагорассудится! Она одинаково свободно может уйти отсюда, как и остаться здесь. Неволить её никто не будет!
– А не будет ли расценена, как наглая бесцеремонность, моя просьба увидеться с ней?
– Ну, конечно же, нет! – громко расхохотался Лесной Царь, и через некоторое время продолжил. – Но отложим это всё до утра. Тем более, у меня к тебе, в связи с этим, будет небольшое поручение.
Спорить с Лесным Царём не имело смысла. Утром так утром. И я поспешил вернуться к заскучавшей Дрионе. Посидев ещё некоторое время вместе за импровизированным столом, мы не сговариваясь поднялись и взявшись за руки пошли в ночное поле. Отойдя, как мне показалось на приличное расстояние, я увлекая за собой Дриону, упал вместе с ней в густую душистую траву...
Когда мы отдышались, была глубокая тёплая ночь. Мы лежали в обнимку и смотрели на усыпанное звёздами небо. Затем мы стали незаметно погружаться в сон, и сквозь него, я ещё некоторое время слышал где-то рядом подозрительные шорохи и несдерживаемые женские стоны. Затем мы с Дрионой окончательно провалились в сон, и подглядывавшие за нами, бесстыжие звёзды остались единственными свидетелями праздника любви, бушующего вокруг нас.