– Все участники состязаний получили по заслугам! На этом, я объявляю сегодняшний Турнир оконченным! До новых встреч!
Толпа зашевелилась. Наиболее нетерпеливые уже потянулись в сторону города, на ходу обсуждая сегодняшнюю сенсацию.
На прощание, я отвесил патронессе почтительный поклон полный искренней благодарности, а она продолжала смотреть на меня с загадочной, манящей улыбкой. Что же ты делаешь с НПС, моя Харизма?!
Больше на поле было нечего делать, и я в сопровождении многочисленных поклонников, также направился в сторону городских ворот. Собравшиеся стремительно расходились, кроме небольшой группы игроков, стоявших на краю поля, как раз на пути моего следования. Среди них я заметил оскорбленную физиономию, недавно пострадавшего Эдика и подумал, что это его поддержка, и сейчас меня будут бить. Подходя к ним, я уже готов был выдернуть гитару из чехла и звонить в колокола, вызывая своих жадин. Однако стоявшие рядом с Эдиком пока не проявляли никаких признаков агрессии.
– Можно вас на минутку? – спросил меня, вышедший немного вперед, паладин семьдесят пятого уровня в сверкающих доспехах цвета авокадо с золотым узором по всей броне.
При общем, приятном впечатлении, которое производила на окружающих его благородная внешность, в его поведении явно просматривалась некая манерность, больше похожая на банальные понты. Мне и раньше, довольно часто, приходилось видеть подобных типов. На самом деле он, похоже, стоил копейки, просто деньги, потраченные на его рекламу, были включены в его стоимость. Я остановился и вопросительно поднял бровь. Паладин продолжил удивлять своей непосредственностью:
– Здравствуйте!
Он, как бы нехотя протянул мне вялую ладонь с таким видом, будто я ему должен денег, и совсем не собираюсь их отдавать.
– Я, Вольдемаар! – нараспев, представился паладин. – Считайте, что я представляю сейчас клан "Матёрые". Я хочу сделать вам предложение.
Я вопросительно поднял вторую бровь. А он, не откладывая дело в долгий ящик, выдал:
– Не желаете присоединиться к нашему клану?
Вон оно что! Даже так! Мои победы не прошли незамеченными для общественности. Да и трудно было ожидать отсутствие внимания со стороны серьезных кланов, иначе бы эти кланы не занимали такие высокие места в игровых рейтингах. С другой стороны, я ещё не совсем разобрался во всех игровых моментах, и совсем не собирался совершать какие-то резкие и необдуманные поступки, какими бы заманчивыми не выглядели предложения. Поэтому, я вежливо отказался, сославшись на занятость.
– Посмотрите-ка на него! – вновь встрял Эдик. – Он ещё чего-то думает!
Я посмотрел на своего недавнего противника, и подумал, что навряд ли когда-нибудь я смогу угостить его чем-нибудь помимо пи...лей. Паладин одёрнул зарвавшегося Эдика и неожиданно сказал:
– Продайте Гитару!
Вот как! Без затей, прямо и откровенно, не в бровь, а в глаз! То, что гитара-то, не простая, совсем не тайна! А чтобы в будущем подобный вопрос не поднимался, я по-честному признался:
– Она не продаётся. И дело совсем не в том, что я не хочу её продавать. Она не продаётся, потому что не продаётся. Её нельзя продать.
Паладин, кажется, понял, о чём я говорю, чем подтвердил статус опытного игрока, но все равно с нескрываемым разочарованием кивнул и напомнил:
– Если вдруг надумаешь вступить в наш клан, дай только знать!
Теперь я, в свою очередь, молча кивнул, и мы, распрощавшись, как порядочные люди, разошлись до поры. Однако от этого общения у меня осталось довольно противное послевкусие.
8. ПОДЗЕМЕЛЬЕ ОТШЕЛЬНИКА.
Через город добраться до священника Евлана было гораздо быстрее, чем объезжать снаружи вдоль городской стены. Однако я выбрал второй вариант для того, чтобы, наконец, по пути разобраться с полученными в поединках трофеями, и главное, избавиться, от ставшей уже невыносимой, толпы поклонников-фетишистов.