Состояние 100%.
Сейчас совсем не обязательно было быть профессором математики, чтобы высчитать, что мне в руки попало оружие для сотых уровней! Которое я мог использовать без всяких ограничений! Теперь у меня было "супер-оружие"! Иначе рояль с такими характеристиками, просто невозможно было назвать. Откуда он взялся у бывшего владельца, меня интересовало меньше всего. А вот почему он подходил мне, прекрасно было видно из его характеристик.
Понятно, что рояль – это музыкальный инструмент, и использовать его может только музыкант. Для его использования необходима сила, заметно превосходящая базовые значения силы, рассчитанные для многих классов, не говоря уже о бардах, которым большая сила вообще без надобности. Вероятно, разработчики тут просто прикололись. Какой бард будет вкладывать драгоценные очки характеристик в Силу, для того, чтобы можно было воспользоваться инструментом, пусть даже и таким уникальным, как Рояль? Никакой! Потому что с развитием барда, инструмент станет бесполезным, а очки характеристик, которые барду предпочтительнее вкладывать в Интеллект или Ловкость, будет уже не вернуть.
Более того, разработчики включили в свойства ограничение по продаже, то есть, он бесполезен, да еще к тому же его и продать невозможно. Оставалось только таскать рояль повсюду с собой, пока его не удастся поменять, подарить, или выбросить. Крайне ненужная вещь! Для всех, но не для меня! Ограничения по силе, конечно же есть: 110 единиц. Но, у меня-то 130! Значит, я этот рояль могу, и буду использовать!
– Что? Лоханулся, приятель? Ты, видать, тут недавно, а эти рояли не так уж и просты. Вещь хорошая, но использовать их невозможно.
Я обернулся к случайному прохожему, который остановился посочувствовать мне. Судя по огромной арфе, которую он держал под мышкой, прохожий тоже был бардом. Он, заметив и неправильно истолковав моё возбужденное состояние, резко отодвинулся от меня и поспешно сказал:
– Ну-ну, приятель! Не стоит так переживать. Не сходи с ума! Ты лучше сходи в Консерваторию на Состязание бардов, если дурь девать некуда.
– В Консерваторию? – протянул я, всё ещё под воздействием от впечатляющих характеристик рояля.
– Да-да, в Консерваторию! – заторопился он, продолжая недоверчиво коситься на меня. – И поверь, оно того стоит. Призовой фонд 20 000 золотом! Надо только для начала зарегистрироваться. Там найдешь старушку-патронессу, зарегистрируешься у неё и ты в теме.
Я его только хотел поблагодарить, но он уже удалялся прочь, оглядываясь на меня, также, как перед этим оглядывался продавец рояля, но с опаской.
Я сильно тряхнул головой, окончательно освобождаясь от остатков эйфории, и начал прикидывать, к чему подступится в первую очередь. Задание у меня уже в кармане, надо его только выполнить. А Консерватория – это появившаяся внезапно дополнительная возможность поднять целых двадцать тысяч!
Консерватория находилась на соседней улице. На той же улице, располагались ещё здания Университета и Обсерватории. Тут же виднелись заложенные фундаменты и ещё каких-то новостроек, без сомнения, какого-то полезного назначения. Вообще, город постепенно застраивался целевыми объектами, и его облик постоянно менялся.
Здание Консерватории на фоне, симпатичных домиков, подобных тем, что я уже видел на Центральной улице, выглядело крайне пафосно. Фасад здания прятался за лесом колон, выполненных в виде то ли атлантов, то ли титанов, обоих полов, почти совершенно обнажённых, если не считать классической набедренной повязки. Однако, не ведая стыда, они стоически несли возложенную на них миссию, в виде тяжеленного козырька-навеса, с шикарной скульптурой композицией, которая изображала мифическую битву Геракла с амазонками. Причём все участники битвы были вооружены какими-нибудь музыкальными инструментами, и в совокупности, составляли один большой симфонический оркестр. Геракл, конечно же, дирижировал.
По обе стороны от широкого входа, двери которого были размером с футбольные ворота, притаились два четырёхметровых амура, вооруженных, против обыкновения, не луком и стрелами, а банальными арфой и лирой, но почему-то, точно так же из них целящимися. Посочувствовав мастерству скульптора, я прошёл мимо них в просторный светлый зал, с несколькими высокими входами на противоположной стороне.
В зале тоже было заметно празднично, но мне не терпелось уже добраться до цели и я, не задерживаясь, прошёл в очередные двери, прямо напротив центрального входа.
Теперь я оказался в полутёмном зрительном зале, заставленном рядами кресел, с откидными сиденьями. Откуда-то с потолка льется приятная успокаивающая мелодия. Кажется, "Strangers in the night" Фрэнка Синатры. Не совсем еще привыкнув к полумраку, я стал подслеповато выискивать в зале "старушку-патронессу", у которой необходимо было зарегистрироваться в качестве участника будущего турнира.
"Старушкой" оказалась, стоящая на высокой сцене, эффектная блондинка с алебастровым лицом. Это была патронесса Консерватории, Ираида Арчибальдовна. Я двинулся в её направлении по узкому проходу, опрокидывая по пути тесно составленные кресла для зрителей-посетителей, пока не подошёл к ней неприлично близко.
При ближайшем рассмотрении, Ираида Арчибальдовна, оказалась женщиной, примерно сорока, или сорока пяти лет. Её волосы были собраны на голове в плотную дулю. То, что я поначалу принял за алебастровое лицо, было, всего-навсего, лицом, покрытым толстым слоем пудры. Молодившаяся патронесса пыталась бороться с морщинами, тщательно заштукатуривая лицо белым порошком. Хотя, на мой взгляд, это зря. Несмотря ни на что было заметно не вооруженным взглядом, что она прекрасно сохранилась для своих лет, и всё ещё была достаточно красива и привлекательна. Её груди, не то призывно, не то вызывающе, торчали в сторону любого стоящего перед ней собеседника. Красивые ноги, затянутые в облегающие кожаные штаны, если и были полноваты, то совсем чуть-чуть, и совершенно не отбивали желание, а скорее наоборот...
Я сообщил ей о цели своего визита. Она ничего не ответив, с загадочной улыбкой извлекла откуда-то флейту и глядя мне прямо в глаза, облизала свои и без того влажные сочные губы. Затем она исполнила на флейте некую короткую и торопливую, но завораживающую композицию, и предложила мне уединиться, для того, чтобы обсудить детали. Я подошёл ещё ближе. От неё вкусно пахло дорогим парфюмом, и сексом...
Через час я измотанный донельзя, но довольный и счастливый, выполз из кабинета патронессы, и шатаясь, направился в сторону выхода. Следом за мной вышла растрёпанная Ираида Арчибальдовна, на ходу поправляя одежду и приводя себя в порядок. Она заняла своё прежнее место на сцене, и прощаясь, запыхавшимся и прерывающимся голосом, напомнила:
– Я жду вас на состязании!