- Может быть, я смогу воспользоваться услугами человека, способного оставаться стойким при... трудных… обстоятельствах. Доложи капитану королевской гвардии. Возможно, ему удастся вылечить тебя от неразумной…. неповоротливости.
До конца своей жизни Потус так и не смог понять, откуда у него взялись силы выдержать все эти испытания, но все последующие после этого ужасного дня дни он молился богам за столь счастливый подарок. Прежде чем кто-то смог что-либо сказать, все увидели движение руки Завоевателя. Пентрес со стоном повалился на спину. Его мертвые глаза уставились на сияющее солнце, из его груди торчал шакрам.
В воздухе застыла удовлетворенная улыбка Каллисто.
- Скажи мне, Каррелиус, - непринужденно обратилась Зена, - почему мой приказ о сухом законе полностью игнорирован воинами твоего отряда?
Каррелиус тяжело сглотнул, склонил голову и уставился на сапоги:
- Виноват, моя Госпожа!
Каллисто опять склонилась с лошади, прижав руку к уху:
- Говори громче, старый осел. Не думаю, что Завоеватель слышит, как ты подписал себе смертный приговор. Я точно это знаю – не слышит.
Каррелиус поднял голову, его дыхание стало ровным:
- Я сказал – виноват, моя Госпожа!
Блондинка обнажила зубы в усмешке:
- Именно это я и подумала, дорогуша. - Выпрямившись, она повернулась к Зене с безумным взглядом. - Могу ли я, наконец-то, его прикончить?
Завоеватель ударила коня и продолжила осматривать свои войска.
Каллисто залилась победным смехом.
Габриель опустилась на колени рядом с воином, находившемся в бессознательном состоянии. Она нежно поглаживала его замечательные черные волосы и мягким голосом рассказывала истории про Зену, про ту Зену, которую она знала – великого воина, сумевшего встать на путь добра. Однако, она не называла имени своей возлюбленной. Это было очень опасно.
5
Но, несмотря ни на что, Габриель рассказывала свои самые лучшие истории, полные воодушевления и примеров того, как любовь и простое стремление к добру могут победить самое страшное зло. Мужчина, разумеется, не отвечал, но звуки собственного голоса отвлекали Габриель от мыслей о том ужасе, что таился за пределами палатки лекаря, где сейчас воцарилась зловещая тишина.
Она прервала свой рассказ, чтобы смочить пересохшее горло. В этот момент она услышала топот приближающихся к палатке лошадей. Они остановились перед палаткой. Габриель выронила мех с водой и вытерла капельки с губ, ее сердце наполнилось возбуждением предчувствия и всепоглощающего ужаса. Даже сквозь ткань палатки она ощущала присутствие Зены. Чувствовала ее запах – смесь конного запаха, запаха кожи и пота – вызывающие воспоминания прошлой жизни. Она схватилась за спинку кровати, на которой лежал раненый. Ее рука побелела от напряжения. Удар хлыстом, звуки поправляемых доспехов, тихо открывшийся полог палатки, и… она здесь – во всем сиянии своего наряда, оружия и непостижимого магнетизма.
Габриель подняла свои глаза вверх, и ее горло опять неожиданно пересохло. Ее взгляд попал в плен чистых голубых глаз, сердце учащенно забилось, внутри все похолодело. Это было тяжело представить – встреча с женщиной, чья холодность и отстраненность полностью затеняла любые проявления добра, присущие той, которую знала Габриель.
Все равно, что стоят лицом к лицу со своей противоположностью и искать отличия и сходства, зная, что в главном вы не похожи. Габриель почувствовала головокружение, но поборола его усилием воли, воспитанной долгими годами.
Проникнув в полумрак палатки, Зена остановила свой взгляд на небольшой девушке с золотыми волосами, припавшей к земле рядом с занятой кроватью. Взгляд ее прекрасных зеленых глаз попал в плен глаз Завоевателя, которого она старалась рассмотреть. В первый момент Зена, разглядев прекрасную мускулатуру, скрывающуюся под крестьянской одеждой, решила, что девушка – амазонка. Однако, присмотревшись, она не почувствовала опасности – чувства, всегда сопровождающего встречу с амазонками.
Более того, Завоеватель обнаружила нечто доброе, нежное и открытое в немигающем искреннем взгляде. Если бы ее сердце не было бы так надежно похоронено под огромными слоями черной ненависти, она смогла бы понять, что это было.