— Я так тебя люблю.
— Знаю. Я тоже люблю тебя, — ответила пегаска, а затем, после секундной паузы, добавила: — Но всё ещё сержусь на тебя. Так что, когда ты закончишь… — Она погладила меня по щеке, и Скотч Тейп снова застонала от досады.
П-21 лишь тихо рассмеялся.
— Не мешай им наслаждаться своим романом, Скотч.
Оливковая кобылка пренебрежительно фыркнула.
— Да мне до лампочки. Это, возможно, и не продлится долго. Зная Глори, я уверена, что эти игры им наскучат очень скоро.
— Ты просто завидуешь, — заявила Глори, прижимая меня к себе и показывая язык кобылке. Скотч вытаращилась на неё и густо покраснела.
— Нет… не правда! — с жаром ответила она. — Если я захочу, то вмиг заведу себе подружку. Здесь и жеребят полно, которые были бы не прочь замутить со мной.
Моментально вскипев, Глори повернулась к П-21.
— И ты будешь вот так просто сидеть и… и…
— А что? — непонимающе уставился тот на неё. — У неё есть контрацептивный имплантат.
Глори тут же уселась на любимого конька, начав читать младшей кобылке лекцию о том, что в сексе нужно правильно расставлять приоритеты, и что Скотч вполне может потерпеть с этим до свадьбы. Та не замедлила поинтересоваться, что такое свадьба. Если честно, я и сама не до конца понимала значение этого термина. Виновато улыбнувшись П-21, я поспешила удалиться и направилась к Рампейдж. Дойдя до двери её комнаты, я тихонько постучала, а затем осторожно проскользнула внутрь. А спор в гостиной, между тем, быстро переходил на повышенные тона, слово за слово достигая такого уровня, который я уже не в силах была выносить.
Закрыв дверь, я посмотрела на кобылку, лежавшую с кислым видом на своей кровати. Боль, написанная у неё на лице, была столь неприкрытой, что мне захотелось просто обнять её и пообещать, что всё будет в порядке. Поблизости стояла Лакуна с чёрным обручем реколлектора и пластиковым пакетом, в котором покоилось с полдюжины стеклянных шаров.
— Не спрашивай, как у меня дела. Ответ тебе не понравится. Чего ты хочешь, Блекджек?
Я посмотрела на Лакуну.
— Она тебе разве не рассказала?
— А то. Ты хочешь покопаться как следует в моей черепушке и отыскать кое-какие воспоминания, принадлежащие душам внутри меня. Затем поместить их в этот… как его… реколлектор. Единственное, чего я не могу понять, зачем тебе это нужно, — угрюмо заявила Рампейдж.
— Ну, я же самая разгеройская героиня Пустоши, — ответила я, улыбнувшись ей. Правда, улыбка моя продержалась не долго. — Разве ты не хочешь узнать, кто ты на самом деле?
— Нет. Не очень, — отозвалась Рампейдж, свернувшись калачиком и опустив подбородок на одеяло. — Лучше оставить всё, как есть.
— Что? — ахнула я. Лакуна лишь устало вздохнула.
— Я серьёзно. Обдумав всё как следует, я поняла, что это лучшее из возможных решений. — Подумать только, она улыбалась! — Рампейдж никогда на существовало. А следовательно, весь тот ужас, что она пережила, не имеет ни малейшего значения. Кому какое дело, если она убила кого-то… кто бы это ни был… — Она всхлипнула, и по её щеке скатилась слеза. — Так что, можешь забрать свои игрушки и оставить меня в покое. Потому что… так будет лучше. Можешь ты это понять? Лучше. Я продолжу сражаться за тебя и всё такое. Но тебе не нужно больше переживать за меня. И никому не нужно.
Я долго не отрываясь смотрела на неё. Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу Рампейдж, распускающую нюни. Жалость к себе нужно выжигать калёным железом.