— Он тот, кто обладает наименьшим количеством нерешённых психологических проблем? Тот, к кому мы идём за помощью? — уточнила она с измождённой улыбкой. — Прошу, ответь «да». Я была бы очень рада, если бы для разнообразия кто-то другой побыл мамочкой. — И хотя она произнесла это шутливым тоном, я явно уловила напряжение в её голосе.
Я задумчиво почесала подбородок.
— Даже не знаю. В качестве пони, у которой можно поплакать на плече, я всегда рассматривала Лакуну, — вяло парировала я, шлёпая по лужам. — П-21 сначала нужно набраться сил. И тогда уж мы навьючим его как следует. — Я бросила взгляд в сторону Глори и улыбнулась, прежде чем осмелиться спросить: — А что насчёт… нас?
Глори натянула на лицо свою мокрую простыню, и теперь мне была видна лишь её голубая мордочка.
— Сложно сказать, Блекджек. Я знаю, что тебе необходимы все твои друзья. Знаю, что то, чем ты занимаешься, очень важно. Просто я не уверена… не уверена, что смогу смириться с этим. — Она посмотрела на меня. — Стойло Девяносто Девять действительно было…
Меня передёрнуло.
— Я прожила там всю свою жизнь, так что, понятия не имею. То, что пони не занимаются сексом ни с кем, кроме одного… и единственного… партнёра, кажется мне просто… ну… глупым. — Я поморщилась, заметив, как Глори сдвинула брови. — Я не говорю, что так оно и есть. Просто мне так кажется. Скажи, неужели ты никогда не смотрела на какую-нибудь кобылу и не представляла себя с ней?
Глори на мгновение закусила нижнюю губу, а затем тихо ответила:
— Возможно. Каприз была…
— Каприз? — Я удивлённо заморгала, а пегаска взглянула на меня из-под своего импровизированного капюшона, с которого стекали капли дождя, и улыбнулась. — Я думала, ты ненавидишь её.
— Я завидовала ей. Это совсем другое. — Глори вздохнула и продолжила: — Должна признать… она довольно милая. И то, как вы с ней… делали это, наслаждались друг другом, будучи совершенно незнакомы… признаюсь, я немного ревновала. Анклав очень щепетилен в вопросах гетеросексуальных отношений и деторождения. Нам просто… не позволено… делать это. То, чем занимались вы двое. — Она тихо застонала. — Тьфу, я даже не могу произнести это вслух!
— Тебе и не нужно, — ответила я с улыбкой.
Она топнула ногой по мокрой траве.
— Ты не понимаешь. Я хочу. И это буквально сводит меня с ума. Моя сестра запросто могла «делать это». Вы с Каприз могли. Так почему я постоянно смущаюсь того, чего хочу я? Почему я не могу просто… ох… — Она замолчала. — Давай забудем об этом.
Я протянула копыто и потрепала её по плечу.
— Так чего же ты хочешь, Глори?
С хмурым видом она стянула простыню со своего лица и устремила взгляд вдаль, закусив нижнюю губу. Через некоторое время она вздохнула и ответила:
— Всего лишь тысячу разных вещей, половина из которых взаимоисключающие. Главным образом, я хочу чувствовать свою причастность к происходящим событиям. Словно мои желания имеют значение. Словно… Мне хочется стать более похожей на Даск. Почувствовать уверенность, что я действительно способна на поступки. Что я важна.
— Ты важна. Для меня ты важнее целого мира, — искренне сказала я ей.
— Я знаю. И понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила Глори с печальной улыбкой. — Просто я не уверена, смогу ли оставаться для тебя одновременно и важным членом команды, и очень близкой пони. — И с этими словами, она снова накинула простыню на голову. Затем вздохнула и произнесла недовольным тоном: — Знаешь, в такие моменты я начинаю понимать, почему жители поверхности так раздражены этой вечной облачной завесой над головой.
И словно почувствовав её настроение, небеса разразились настоящим ливнем, столь плотным, что мы едва не забрели в минное поле вокруг Капеллы. Круто взяв вправо, мы попытались вернуться обратно на дорогу. Уже проходя мимо развалин церкви, я бросила взгляд в сторону моста и заметила там силуэт одинокой пони, которая, стоя под потоками дождя, смотрела на бурлящие воды реки.
— Рампейдж? — окликнула её Глори.